– А отпечатки?! Там должны быть отпечатки.
– Отпечатки эксперт снял, вот откатаем ваши пальчики и сравним.
– Кстати, – следователь окликнул второго эксперта, – что там с замком?
– Царапин нет, открывали своим ключом.
– Этого не может быть! – воскликнул Прокофий. – Кто-то забрался в мою квартиру, пока меня не было!
– Вместе с потерпевшим?
– Выходит, что вместе.
– Собирайтесь.
– Я протестую! Я требую адвоката!
– На здоровье.
– Что вы хотите этим сказать?!
– Что все ваши права будут соблюдены.
– Я могу позвонить другу?
– А родственники у вас имеются?
– Да, старший брат и невеста.
– Вот и позвоните, голубчик, брату из отделения. Назовите имя, фамилию, адрес и телефон брата и невесты.
Прокофий, вздохнув, подчинился. Внутренний голос подсказывал Геликанову, что спорить со следователем бесполезно и лучше положиться на его слово. Собственно, выбора у него и нет.
– Можно я хотя бы Януария пристрою? – проговорил он жалобно.
– Можно.
Геликанов взял на руки кота, прижимавшегося к его ногам, и вышел из квартиры. Из-за двери соседней квартиры после звонка выглянула лохматая рыжая голова и спросила ещё не окрепшим юношеским басом:
– Чего тебе? У меня девушка.
– Сева, видишь ли, какое дело, меня арестовывают.
– Чего? – Дверь открылась шире, и перед сотрудниками полиции предстала долговязая фигура, бёдра которой были обмотаны ярко-красным махровым полотенцем. Увидев полицейских, Сева дёрнулся, и полотенце грациозно упало к его ногам. – Чёрт! – воскликнул Сева, подхватил полотенце, бросил: – Счас я штаны надену.
Вернулся он довольно быстро.
– Чем могу помочь? – Обращался он исключительно к Геликанову.
– Да вот, приюти кота на время, – он протянул ему Януария, – я пока не хочу тревожить Оксану, может, всё разъяснится.
– Конечно, разъяснится, – затряс рыжей головой Сева и, приняв из рук Прокофия кота, бережно прижал его к груди. – Бедняга, – проговорил он на прощание, закрывая дверь, и осталось непонятным, кого именно Сева считал беднягой – кота или его хозяина.
Наполеонов сдержал своё обещание, из отделения Прокофий смог позвонить брату, и тот вскоре приехал к следователю. Василий Афанасьевич Геликанов был старше брата на пять лет, выше его ростом и характер, судя по всему, имел более напористый и эмоциональный. Едва войдя в кабинет следователя, он задал вопрос:
– Какие у вас были основания задерживать моего брата? Двадцать человек могут подтвердить его алиби.
– Вы садитесь, – проговорил Наполеонов, он предпочитал, чтобы люди высокого роста не возвышались над ним, а сидели.
