Булат Окуджава: «…От бабушки Елизаветы к прабабушке Элисабет» | страница 15
Ясно было, что это начало конца, и Шалва Окуджава вынужден был обратиться к старому другу своих старших братьев Серго Орджоникидзе с просьбой перевести его куда-нибудь в Россию. Серго помог Шалве и отправил его парторгом на строительство Нижнетагильского вагоностроительного завода.
Там всё только начиналось, жить было негде, бытовые условия никакие, и сразу брать с собой семью было просто некуда. Поэтому Ашхен с сыном в мае 1932 года вернулась из Тифлиса в Москву и устроилась инструктором в орготделе московского горкома партии.
>Сильва с дочерью Луизой и племянником Булатом в Евпатории. Лето 1932 года
Тут в Москве у неё как раз появилась племянница: 12 июня 1932 года у Миши и Сиро родилась дочка. Назвали её странным именем Инмей — что-то японское в нём слышалось. Сиро любила необычные имена. А может быть, страсть к редким именам вообще у них была семейной? Ведь её сестра Ашхен несколькими годами раньше тоже, начитавшись Оскара Уайльда, назвала своего первенца очень необычным именем — Дориан. И уж таким необычным было это имя, что через несколько месяцев родители, так и не привыкнув, сына переименовали. Новое имя, правда, тоже оказалось не совсем обычным, во всяком случае, для армян или грузин. Но у народов тюркской языковой группы оно довольно распространено. У казахов оно звучит как Болот, у узбеков — Пулат, у татар — Булат. И выбор этот, видимо, был не случаен — думается, это в честь своего любимого вождя постарались Ашхен с Шалвой, ведь булат — это сталь.
А Инмей никто переименовывать не собирался. Просто все близкие звали малышку Меей, Меечкой, и никак иначе.
И на этом не заканчиваются истории, связанные с именами. Дмитрий Быков в своей книге приводит длинную цитату про дядю Рафика из рассказа «Утро красит нежным светом» и недоумевает, отчего это Окуджава переименовал в рассказе Рафика в Бориса? Объяснение нашлось в арбатской домовой книге. Оказывается, не было никакого дяди Рафика вообще, а был именно Борис[15]. Во всяком случае, по документам. Но что-то заненравилось настоящее имя семье, и все стали звать его Рафиком. И постепенно его настоящее имя было забыто.
>Степан Налбандян и его жена Мария
Очень скоро на смену радости от рождения нового члена семьи пришла горечь расставания с другим: в Тифлисе умирал Степан Налбандян. Он чувствовал приближение смерти и хотел увидеть всех своих дочерей. Ашхен, только недавно приехав оттуда, снова поехала в Тифлис — проститься с папой. Степан уже не вставал и всё спрашивал про Сиро, приедет ли она. Вернувшись в Москву, Ашхен сказала сестре, что отец очень хочет её видеть, и та, взяв с собой месячную Меечку, тоже поехала попрощаться.
