Никчемная профессия! Складывается из ничего.
В ней только текст. Но текст можно прочитать, взяв книгу. И это может быть еще более интересно, чем его будет пересказывать кто-то другой, навязывая свои интонации.
Актерство — это не чтение и не пересказ. Самый виртуозный музыкант держится за материальную оболочку своего великого мастерства: скрипач — за скрипку, пианист — за пианино, флейтист — за флейту и т. д. Самый великий художник имеет кисть, краски, мольберт, полотно. Актерство — дым, воздух, луч, радуга... Оно то, до чего нельзя ничем и никогда дотронуться физически. Возникает из ничего и порой воздействует на людей с такой силой, что молитва оказывается под угрозой. И не желая терпеть конкурента, служители церкви (когда был взлет их великой деятельности) запретили хоронить умерших актеров на кладбищах. Только за изгородью, как самоубийц, объявляя их детьми дьявола.
Актеры?! Дух вечной муки, отчаяния и высокого вознесения к звездам! Нет исключения. Другого не дано. Если только самообман, а он занимает не последнее место, чтоб спастись, чтоб выжить, чтоб выстоять...
Я ругался. Может, и терпел бы как-то, но Андрон крикнул на меня, мол, не можешь запомнить простой мизансцены: выйти на середину круга, повериться лицом к заднику и громко ударить в ладоши. Не думаю, что это была сознательная провокация Андрона — режиссеры пользуются таким методом, чтобы сорвать застоявшегося актера с места, — но мое терпение кончилось, и я заревел, как бык.
— Пошел ты на х..! Я не буду этого делать.
Это был крик отчаяния, но эффект получился необычным. Правда, ничего такого я не думал и не планировал. Само собой получилось. На сцене и за кулисами воцарилась тишина. Боковым зрением заметил, как вытянулось лицо у помрежа. Круглое лицо Савелича покраснело. Званцов заморгал, будто заведенная кукла, а Коньков расплылся в улыбке. И это только те, кого я мог видеть. Остальные стояли молчаливой неподвижной тенью.
Такой всплеск меня самого немного удивил. Чересчур — что и говорить. Но отступать было поздно. Да я и не собирался этого делать.
— Ерунда эта ваша мизансцена. Сути никакой. На что она работает и какая у нее перспектива? В лучшем случае — картинка, да и только. Думаю, далеко не лучшая. Вы поставьте задачу: что я тут должен сделать, — и я выполню ее. А вы как попку водите меня из пункта «А» в пункт «Б», — сказал я. И упрямо закончил: — Не буду делать так, и все!
Через некоторое время из темного зала прозвучал, как мне показалось, насмешливый голос Анд- рона.
