В результате все заканчивалось одним словом — «шутка!» — и веселым смехом. Никто не обижался. Все проглатывали его смешинку и смеялись вместе с ним.
Вот и сейчас он смеялся до упаду и я тоже — от розыгрыша.
— Ну ты даешь, Званцов! — пытаясь защититься от этого беспардонного шутника (что ни говори, а я все-таки чуть ли не вдвое старше Званцова), воскликнул Клецко.
— Не бойся, — хлопнул его по плечу Званцов. — У Александра Анатольевича с юмором все в порядке.
И ко мне заговорщицки:
— Сотку потянешь, Анатольевич?
Я отчаянно замахал руками, отказываясь. Соблазн вновь подступил так близко, что я чуть не поскользнулся на нем. Устоял-таки. Понял: если буду еще бродить по театру, то обязательно нарвусь на какой-нибудь запретный плод. И сорвусь.
Быстро попрощался со Званцовым и Клецко — и вон на улицу. Вслед услышал голос Званцова:
— Александр Анатольевич, если будут за полцены тушки фазана, вам звонить?
— Звони, Званцов, звони! — не оглядываясь, бросил я в ответ.
— Это без обмана! — кричал Званцов.
— И без обмана звони!
— Званцов, брось свои дурацкие хохмы, — прозвучал за моей спиной голос Клецко.
— Это уже серьезно. У меня действительно есть знакомый на птичьей фабрике, я несколько раз брал у него фазанов. Могу договориться, — теперь полностью переключившись на Клецко, убеждал его Званцов.
_ Да пошел ты... в баню! И на свои хохмы ты меня не возьмешь, — отмахнулся Клецко.
По лестнице в гримерку поднималась Саша.
— Добрый день, — поздоровалась она.
— Добрый...
— Куда так торопитесь? — ее немного прищуренные глаза нахально смотрели на меня.
— Если скажу в Париж, то обману. И признаюсь честно: стараюсь забыть этот город и никогда о нем не вспоминать.
— Что так? Париж — мечта каждого! Это «Праздник, который всегда с тобой».
— Вот поэтому и пытаюсь забыть. Иначе можно сойти с ума от желания видеть его, владеть им. Он так близко и так бесконечно далеко... А мечта не дает спокойно жить. Разве может быть радостно, когда не сбывается то, чего так сильно желаешь? И какой смысл всего, что вокруг тебя происходит, если оно цветом серой мыши и тенью вчерашней ненадобности?
Мини-монолог, который я выдал, даже за большие деньги не смог бы опять повторить. От моей речи глаза у Саши округлились, и теперь она смотрела на меня как-то насмешливо и немного растерянно. Мне нравилась эта наглая кошка. Я хотел ее. Но внешне никаких знаков симпатии не проявлял.
Назвать Сашу красивой было бы неверно: как у рыбы, круглые, светло-синие, иногда бесцветные глаза. Правда, отточенные легким азиатским разрезом, что придавало им бесспорную привлекательность; вытянутое узкое лицо с продолговатым носом; всегда немного сгорбленные плечи, будто ей все время холодно, легкая косолапость при ходьбе. Но все же вечная женская тайна ее не обошла. И меня тянуло заглянуть в эту тайну: понюхать, потрогать... Казалось бы — чего там?! Все одинаково похоже друг на друга: такой же мшистый с ложбинкой цветок, который объединяет вершины двух основ. Ничего нового, ничего необычного. Результат известный: удовлетворить свой животный инстинкт, животную потребность. Тут не стоит вопрос о продолжении рода. Просто так — для забавы, для утехи своей низкой, грязной плоти.
