Итак, властители Бони решили освободиться от зависимости по отношению к Яве и обратились за поддержкой к Китаю. Китайский гарнизон должен был обеспечить успех этого мероприятия. Однако за это властителям Бони пришлось признать свою зависимость от Китая и пойти на ежегодную выплату камфары. Но здесь они не просчитались: золото, серебро и прочие богатые дары, полученные от императора, на много лет вперед компенсировали поставки камфары. Приравнивая свою территорию к владениям императора, соглашаясь на символическое титулование горы по китайскому образцу, ван Бони старался избавиться от притязаний яванцев.
Предпринять указанные шаги властителей Бони заставили, очевидно, вымогательства яванцев, на чрезмерное сребролюбие посланцев которых ван Бони жаловался еще Шэнь Чжи в 1371 г. Бони предпочитало иметь в качестве сюзерена далекий Китай как гарантию от сюзеренитета близлежащей Явы, требования которой не ограничивались лишь номинальным вассалитетом. Отношения с Китаем сулили властителям Бони повышение их авторитета, формальное уравнение в правах с яванскими властителями, а также получение богатых даров и возможность вести торговлю с Китаем. Что же касается Китая, то просьбы вана Бони (не говоря уже о поставках камфары), так же как и сам его визит, всецело отвечали внешнеполитическому курсу, избранному китайской правящей верхушкой в отношении стран Южных морей в начале XV в. Поэтому минское правительство охотно пошло навстречу просьбам правителя Бони.
Каи отмечено в «Мин ши», император «одобрил» все пожелания вана Бони[346]. На Яву был послан приказ прекратить взимание камфары с Бони. «Дань» из Бони предписывалось присылать в Китай раз в три года без ограничения количества сопровождающих ее послов[347]. Китайский двор о радостью «даровал» одной из гор в далекой стране Бони титул «Гора вечного спокойствия, охраняющая государство». В честь титулования горы была выбита надпись на стеле. Этот документ весьма интересен. Он начинается с изложения кредо внешней политики минского правительства: «Небесный Владыка помог нам основать наше государство, вечное во времени и беспредельное в пространстве. Он приказал Тайцзу Гаохунади (Чжу Юань-чжану. — А. Б.) овладеть всей Поднебесной… Его гуманность и справедливость разлились повсюду, как солнечный свет. Бесчисленные государства во всех четырех странах света спешили стать вассалами и покориться, [посланцы их] скапливались при дворе… Я (Император Чэн-цзу. —
