— Я вас вполне понимаю, — отвечал граф, наклоняя голову и нежно касаясь пальцами изобилия волос, падавших на грудь. Его удивляло, что этот Левинэ оказался действительно из культурной среды.— Но мне важно узнать сначала, по каким мотивам ваш сын действовал. Он действовал бескорыстно, по искреннему убеждению, не правда ли?
Вопрос был неожидан. Застигнутая врасплох, Розалья Владимировна утратила на миг обычную свою чопорность, и проглянула в ней нищая гродненская мещанка.
— А как же вы думаете? — отвечала она с некоторой даже наивностью, приятно омолодившей ее, и еврейский акцент, давно побежденный, послышался в ее голосе. Теперь явственно виделось, как обольстительна была она некогда, — все очарование молодости всколыхнулось в ней, смягчая черты ее резко и сурово очерченного лица.
— Я должен предварительно повидаться с вашим сыном,— очень ласково промолвил граф.— Завтра в этот же час я вам дам окончательный ответ.
Она ушла.
Граф нажал кнопку звонка.
— Справлялись? — осведомился он у секретарши.
— Они просили очень благодарить вас за помощь,— отвечала секретарша.— Пока больше ничего им не нужно.
— Прошу вас регулярно справляться об их нуждах.
Дело касалось убитых по ошибке католиков. Среди них было несколько бедных подмастерьев, оставивших семьи в нищете. Граф помогал вдовам.
Это дело почему-то ассоциировалось в сознании графа с делом Левинэ. Вот к каким бессмысленным убийствам приводят нарушения закона! В законе — опора общества.
В этот же день Розалья Владимировна добилась свидания с сыном. Она остановилась на пороге. С отвращением глядя на цепи, сковавшие руки и ноги Левинэ, она воскликнула возмущенно:
— Я, кажется, попала в Россию?
Давно отвергнутое прошлое встало в образе матери на пороге этой тюремной, для свиданий, комнаты. Эта женщина, изуродованная неожиданным богатством, любила сына изуродованной любовью. Вот вновь явилась она выручать его.
— Здравствуй, мама,— сказал Левинэ. — Давно не видались.
7
Он, Левинэ, вел рабочих, формулируя их чувства и желания, далеко не у всех осознанные еще, сдерживаемые подчас навыками рабства, страхом, подачками хозяев. Он имеет все-таки то преимущество, что мозг его отшлифован культурой, что он — образованный человек. И он знает врага отлично,— ведь происхождением и воспитанием своим он связан с вражеским станом и теперь уже может спокойно расценить детство и юность как глубокую разведку в тылу у противника.
Он сознательно, прекрасно понимая, что делает, отказался от всех привилегий рождения и отдал себя на борьбу против того круга, в котором вырос. Он порвал все кровные связи и встал во главе революционного отряда, используя все силы своего ума и сердца для победы. И вот он побежден. Он — в плену. Он схвачен и закован в кандалы.
