Я оказался внутри маленького бара. С потолка свисала клетка с мартышкой. У животного были железные руки. Обезьяна держалась за прутья и скалила жёлтые зубы, издавая низкое рычание. На окнах внутри имелись решётки. Стены украшала аляповатая роспись со сценами псовой охоты. Обращали на себя внимание дико выпученные глаза лошадей и оленей, запрокинувших головы так, что ветвистые рога легли на спины. Необычное дизайнерское решение, на мой скромный и неискушённый взгляд, которое больше подошло бы древнему замку, но никак не кабаку в постапокалиптическом городе.
Большинство посетителей отвернулось, сразу потеряв ко мне интерес, только пятеро провожали меня взглядами, пока я шёл через зал. Справа виднелись тёмные занавески, скрывавшие отдельные кабинеты. Из некоторых щелей струился фиолетовый дым — там курили кальяны. Одни занавески были задёрнуты, мягко говоря, неплотно, и в просвет я увидел, как какой-то жирный байкер в бандане и кожаной жилетке яростно натягивал раком девицу, намотав на кулак её рыжие волосы.
Весёлый городок, ничего не скажешь. Надо было Виллафриду пойти со мной — уверен, наследничек открыл бы для себя много нового.
Я подошёл к стойке, за которой сидел на высоком вертящемся стуле карлик. Пузатый, лысый, в зелёных очках, он был одет в малиновый пиджак и белые брюки. Пышный галстук с узором «пейсли» подпирал тяжёлый подбородок. В левом ухе покачивалась крупная серьга с мерцающим синим «камнем» — вероятно, не столько украшение, сколько какой-то гаджет.
— Добро пожаловать, — произнёс карлик дискантом. — Ты здесь впервые, любезный друг?
— Ага.
— Что тебе угодно?
Этот вопрос часто задавал мне отец, когда я подходил к нему по какому-нибудь делу. Слова, произнесённые в баре странным карликом, напомнили об этом.
«Что тебе угодно?» — спрашивал отец с блуждающей улыбкой, глядя одновременно и на меня, и сквозь меня.
Что мне было угодно? Что может понадобиться ребёнку, мальчику, подростку, юноше? Человеку. Внимания, участия, заинтересованности, любви. Целого мира, чёрт возьми, и ещё чего-нибудь — в придачу!
Но если бы я ответил отцу так, он бы лишь снисходительно улыбнулся, покачал головой, вздохнул и сказал: «Будь реалистом, сынок. Мысли трезво». На самом деле это означало: «Проживи жизнь как неудачник, ничтожество, которому никто никогда не позавидует. Ты ни на что не годен, потому что в тебе нет ничего выдающегося. Ты умрёшь незамеченным стариком, укутанным клетчатым, побитым молью пледом, и тебе нечего будет вспомнить перед смертью. Не мечтай ни о чём особенном, не позволяй себе улететь на крыльях воображения и, тем более, не вздумай поддаться искушению и решить, будто можешь достичь того, что тебе грезится! Ты лишь глупый ребёнок, и поэтому болен нелепыми фантазиями».
