– Ани нет. Не приехала.
– А когда она приедет?
– Она не приедет. Она в Англии учится.
– И в каникулы? – изумилась Роза.
– И в каникулы.
Обратно они плелись нога за ногу, срывая растущие у дороги ромашки. Роза машинально обрывала лепестки: любит не любит, помнит не помнит, встретимся не встретимся. У неё получилось «встретимся». Значит, они увидятся. Ромашки никогда не врут. Но разве в каникулы учатся? Так не бывает. Ведь сейчас лето, и можно спать до девяти, и за земляникой они с бабушкой пойдут, и купаться поедут с папой…
* * *
Вечером к Инге пришла Аглая, и они долго шептались о чём-то в беседке, где Эмилия Францевна накрыла чайный стол. Тя но ю, японская чайная церемония, улыбнулся Чермен и ушёл в дом. Он уважал чужие секреты и право на уединение.
Когда взрослые разговаривают, то нельзя крутиться поблизости, встревать в разговор, обращаться с просьбами. Это было непреложным правилом. Хочешь спросить о чём-то – спросишь потом.
Розе не хочется ждать, не хочется спрашивать. Ей бы послушать…
Эмилия Францевна прошла мимо неё, катя по дорожке сервировочный столик. Столик был пустым. Можно пойти на кухню, бабушка нальёт ей чаю, отрежет яблочного штруделя и будет с удовольствием смотреть, как она ест, откусывая маленькими кусочками (если большими – то сразу всё съешь, а ей хотелось растянуть удовольствие) и запивая душистым чаем с мятой-мелиссой, вкусно пахнущей лимоном.
Роза не пошла. Потом. Штрудель никуда не денется.
В беседке пили чай и разговаривали. Роза с невозмутимым видом уселась на веревочные качели. До неё долетали отдельные слова: «Английское произношение… лондонский акцент…. ». Говорили об Ане!
Роза спрыгнула с качелей, и переместилась поближе к беседке, стараясь не хрустеть гравием, которым были посыпаны дорожки. Уселась за смородиновым кустом и попросила бабушкиного Христа и папиного Аллаха, чтобы их подопечные не вышли ненароком во двор и не увидели, что она подслушивает.
– …Устроилась в русскую семью, в пригороде Лондона, помощницей по дому, – рассказывала Аглая. – Они в Англию месяц как переехали, девочке шесть лет, по-английски говорит, но плохо, а надо чтобы – свободно. Аня с ней только по-английски разговаривает, и книжки ей читает английские, а с родителями по-русски, ей ведь там не с кем на русском общаться. Ну и по хозяйству помогает.
Аглая ждала слов одобрения, но Инга сказала совсем не то, что она хотела услышать:
– Как же она там, одна? Она у вас такая… домашняя.
