Глава 21. Домашняя девочка
В детстве горе кажется океаном – навсегда и непоправимо. А потом солнце выглянет из-за облаков, брызнет в глаза, и снова захочется улыбаться. Потому что впереди новый день и новая радость.
Не так – у взрослых. Но они же взрослые, это как другая галактика, там всё по-другому. Мир детства от неё – невозможно, запредельно далеко. Я бы даже сказала, непоправимо далеко. И дружба в этом мире сильно отличается от взрослой. Детские клятвы в любви, заверения в вечной дружбе, обещания типа «я больше никогда…», и «буду слушаться» – даются с лёгким сердцем и честными глазами. Но им нельзя верить, даже если они искренни. Клятвы забываются, обещания не выполняются, а заверения испаряются из памяти аки бес перед заутреней.
Детская дружба не выдерживает испытания временем. Взрослая тоже не всегда выдерживает, но не исчезает бесследно, остаётся в сердце прогоревшим угольком, оплывшим кусочком пластмассы, бывшей некогда кувшином, полным молодого не выстоявшегося вина.
Перебродило, перекисло, а уксус – кто же станет пить?
С детьми такого не бывает: всё перегорает в момент и ничего не остаётся. Долгая разлука стирает дружбу как ластик-стёрка, оставляя после себя чистый лист.
Они встретились через год, когда снова наступили летние каникулы – двенадцатилетняя Роза и Аллочка, которой скоро исполнится десять. И нечего Розке воображать, что она старше. Подумаешь, на два года всего.
Выскочив из машины и взглядом испросив у отца разрешения, Роза со всех ног помчалась к Аллочке. – «Ой, ты стала длиннее!» – «Ты тоже!» – «А я алфавит выучила! И книжки сама читаю, без бабушки!»– «А я на английском умею читать, и на французском, у нас в школе два языка» – «Не ври!» – «Я не вру, я со словарём…»
После взаимного вранья и взаимных заверений в дружбе и искренности девочки побежали к Фомушкиным.
Вместо нарядного штакетника участок окружал металлический забор. Калитка оказалась запертой. На стук вышла Аглая Петровна. Лицо у неё было скорее испуганным, чем приветливым.
