Танька объявила клетку одиночной камерой, поскольку попугаю требовалось летать, а где ему в ней летать? Губы у Таньки задрожали, глаза налились слезами, плечи поникли – ей было жалко попугая, а Танькиным родителям было жалко дочь – вот так подарок, одно расстройство! И молчит, как немой. Не чирикает даже.
– Ничего, дочка, летом в лоджии сетку натянем – и будет летать. А до лета в клетке перекантуется, пленник астероида! – хохотнул Олег, вспомнив одноимённый рассказ Артура Кларка. Героям Кларка не повезло: у них не было Таньки. Иначе от астероида камня на камне не осталось бы, и Кларку не о чем было бы писать…
Клетку с ара, которого так и назвали – Ара, и который на имя не реагировал и не откликался, – клетку с попугаем выставили в кухню, поскольку там было теплее, чем в комнатах, а тропический ара любил тепло. Судя по всему, климат попугая устраивал: он вовсе не выглядел несчастным, клевал просунутые между прутьями кусочки сладкого манго и зелёного маслянистого авокадо (не отказываясь, впрочем, от яблок и груш). И наконец, будучи не в настроении, укусил Олега за палец и устроил им последний день Помпеи, разбросав по всей кухне (как он умудрился это сделать, никто не видел, наверное, плевался) кусочки не понравившегося ему банана и распущенную на ленты банановую шкурку.
Выйдя за чем-то в кухню, Нина немедленно поскользнулась на липком банане и с размаху села на копчик. Разом позабыв французский и итальянский, Нина высказала ара на «великом и могучем» то, чего никогда не говорила и о чём никогда не думала. Потом наступила очередь Таньки, которую Нина разбудила среди ночи и заставила убрать за своим любимцем и вымыть в кухне пол. Танька без слова поднялась и побрела в кухню. Узрев размеры содеянного, Танька громко ахнула и сказала «Сволочь ты заморская!», за что её отругала мать, забыв, что сама употребила выражения не столь безобидные.
– Адаптация прошла успешно, теперь точно не сдохнет, проживёт свои триста лет, – сказал явившийся на шум Олег.
Для пятнадцатилетней Таньки наступила новая жизнь: попугая требовалось научить говорить, и девочка энергично взялась за дело, чувствуя себя педагогом – с солидным стажем и опытом. За три дня Танька, что называется, отболтала язык. В горле саднило, язык тяжело ворочался во рту и просил пощады. Танька исчерпала все возможные темы общения и устала сама от себя. Ара упрямо молчал и невозмутимо смотрел на Таньку круглыми бусинами глаз – ей казалось, с издёвкой.
