С трех лет Ириний всегда спал с оружием у постели. Поначалу прятал под подушку кинжал, потом стал класть рядом с кроватью свой меч. Митос прекрасно знал об этой блажи воспитанника, но не вмешивался. Да и что он мог ему сказать, если сам никогда не расставался оружием дальше вытянутой руки — ни днем, ни ночью. Мальчику было с кого брать пример. И сегодня ночью это спасло ему жизнь. По идее Митос должен был радоваться, но ему было тревожно.
Они уже семь лет жили в спокойном и безопасном городе. За все это время не случилось ни одного опасного происшествия, ни разу Ириний не подвергался никакой угрозе. Нормальный десятилетний ребенок, даже отменно владеющий мечом, не должен так реагировать на внезапное нападение спросонья. И это было неправильно.
Митос продолжил осмотр комнаты. Бандит у входа в спальню, наблюдавший за вроде бы неминуемым убийством спящего ребенка, даже не потрудился вынуть меч из ножен. Потом уже схватился за рукоять, но до конца обнажить не успел. Ириний метнул в него свой меч, судя по всему, в ту же секунду, как вытащил из первого трупа. Попал не очень точно, но этого хватило, чтобы ошеломить противника и выиграть несколько секунд, в два прыжка добраться до него, выхватить меч из раны и ударить по шее — голову не снес, силы не хватило, но перерезал горло до позвоночника.
С двумя оставшимися Ириний столкнулся уже в центральной зале, после того как они закололи Митоса. На первого он напал со спины, очевидно, воспользовавшись эффектом неожиданности, и заколол одним точным ударом в сердце. Со вторым завязалась короткая, но ожесточенная драка. И оба неглубоких, но заметных ранения Ириний получил уже во время нее. Но он победил, и четвертый теперь валялся возле своего подельника.
Последний труп Митос нашел у кухонной двери. Вероятно, звуки сражения в конце концов разбудили служанку, и она прибежала посмотреть, что происходит. Именно ее труп больше всего не понравился Митосу, хотя не сказать, чтобы остальные так уж радовали. Она погибла не просто случайно, подвернувшись под руку разгоряченного боем и опасностью мальчика.
Митос слишком хорошо знал, куда смотреть и на какие детали обращать внимание. Треснувший рукав ночной сорочки, чуть изменившийся цвет скулы — пока синяка там еще нет, но если дать ей пару суток полежать, обязательно проявится, — всклокоченные волосы, не просто со сна, а словно ее хватали за них, вусмерть перепуганное выражение остекленевших глаз, высохшие слезы на щеках… Служанку сначала допрашивали, а потом убили, перерезав горло. Десятилетний мальчик, его воспитанник. Второй раз в жизни переживший ужас разбойного нападения. Только что убивший четверых и уверенный, что они убили его отца — второго, приемного отца.
