Он успел отойти довольно далеко, и едва расслышал, как Маклауд спросил:
— Ты ушел сам?
Митос остановился, и, не оборачиваясь, ответил:
— Да. Вроде того, — его плечи поникли и он постарался объяснить то, что Маклауд все равно не смог бы понять: — Мы не все время были вместе. Годами мы жили порознь, а потом встречались снова, — он обернулся и увидел, что Маклауд подошел ближе. — И однажды я не стал возвращаться.
— Но ты должен был знать, что когда-нибудь Кронос найдет тебя.
Митос снова повел плечом:
— Я старался не думать об этом.
— Ты мог убить его. Почему ты этого не сделал?
— Я хотел, — признался Митос. Он хотел убить Кроноса, хотел тысячу лет, но не мог. И, глядя на Маклауда, понял, что должен объяснить, почему. — Мы были братьями — по оружию, по крови, братьями во всем, кроме рождения. И если бы я счел его достойным смерти, тогда себя я должен был бы судить так же.
Маклауд молчал, и в его молчании ясно читалось желание понять, почему Митос не сделал этого. У того не было иного ответа, кроме самого простого:
— А я хотел жить. И все еще хочу, — он повернулся и пошел прочь, лишь бы не видеть этот взгляд.
— Кронос был прав. Ты специально все это подстроил. Так ведь?
Митос сделал еще несколько шагов, остановился и спросил:
— О чем ты?
— Ты знал, что он последует за Кассандрой. И ты позволил ему, потому что знал, что я тоже пойду за ней. Ты не мог убить его сам, и надеялся, что я смогу.
— Может быть, — и Митос снова двинулся вперед. Маклауд нагнал его.
— Может быть? — повторил он. Митос не мог заставить себя посмотреть на него.
— Митос…
Тот остановился.
— А как же Кассандра?
Все, что можно было сказать, уже было сказано, или не могло быть сказано никогда.
— Одна из тысячи ошибок, Маклауд, — ответил он и зашагал снова. — Одна из тысячи.
