Не обращая внимания на плачевное состояние сада, он миновал лужайку и уверенно пошел по галерее, с трех сторон опоясывающей внутренний дворик. Открыв нужную ему дверь, он вошел в частично обжитую комнату. Очаг там уже горел. Подойдя к одному из стульев, стоявших возле стола, он скинул одежды, надетые им для того, чтобы иметь возможность выйти в город. Подойдя к столу, налил кубок вина и уселся возле очага. Огонь осветил лицо совсем еще молодого человека. В резких, неправильных чертах его лица без труда читались следы недавно пережитых страданий. В складке рта притаилась горечь. Устало глядя на огненные языки, он лениво потягивал вино.
«Конечно, с его стороны было непроходимой глупостью выходить сегодня вечером на улицы. Но с другой стороны, никто не мог предположить, что он может быть столь дерзок. По-настоящему его еще не искали, а ему надо было кое-что сделать. После сегодняшней рискованной вылазки, возможно, будут предприняты усилия, чтобы направить всех по ложному следу, убедить, что он бежал из города. Главное, чтобы его искали где-нибудь подальше от него, — он вымученно улыбнулся, — все сегодня прошло отлично, — он помрачнел. — Не совсем. Присутствие другого Бессмертного не входило в его планы. Черт! Ощутив его присутствие в первый раз, он испытал беспокойство. Всеми силами он старался избежать возможной встречи. Сейчас не время. И в то же время, как это он умудряется натыкаться на него в самые неподходящие моменты? Главное, не подпускать его к себе слишком близко».
Встав, он подошел к столу, налил еще вина. Когда он снова устраивался у огня, по его телу пробежали судороги. Поставив кубок рядом, он закрыл лицо руками. Нежданные, к нему пришли воспоминания о тех страданиях, которые он испытывал еще вчера. Он никогда не мог стойко переносить мучений. Боги! Почему единственным способом добиться чего-то считаются пытки? Ведь есть и другие способы. Почему люди, встретившись с чем-то непонятным, чуждым им, стараются именно мучить, а не принять и понять? Что движет ими?
Он убрал руки с лица и устало посмотрел на огонь. Взяв кубок, он одним глотком опустошил его и стал готовиться ко сну.
«Что ж, завтра будет другой день. Здесь ему больше нет места. Но он не уедет отсюда, пока не получит то, что ему причитается».
Утром следующего дня Хонса вызвали к хозяину. Как Хонс и предвидел, время, отведенное ему на поправку от ран, прошло. Вилт высказал пожелания добросовестной службы и выразил надежду, что проявленные им чудеса не были простой случайностью. Хонс заверил его, что оправдает эту надежду.
