Стойкий оловянный Уолтер старался не реагировать. Невелика забота! Вон этот каменный уже которую сотню лет вахту несет. И ничего, ни жалоб, ни заявления на отпуск. Держись, сержант!
Рыцарский лик выражал понимание. Привыкайте, сэр Квентин, лиха беда начало! Здесь еще ничего, за стенами труднее будет.
— Наверно, я не все продумал, сэр! — молвил один рыцарь другому. — Никогда еще в такое не влипал, даже в детстве, когда с ирландцами дрались. Все, считай, под откос пошло. Поручение не выполнил, хорошую девушку в беду втравил, да и сам попался. Но я постараюсь справиться, честно! В Святой земле вам наверняка похуже приходилось, но у каждого, как говорится, своя война. Солдат поле боя не выбирает.
— Не выбирает, — еле заметно шевельнулись каменные губы. — Но иногда выбирают его самого.
х х х
— Этот твой идиот, Мухоловка, умудрился за неполные сутки засветить нескольких наших агентов, систему слежки, тайник — и тебя саму заодно.
— Он ничего не понял, господин Домучик. Смотрел — и не видел.
— У него наверняка прекрасная память. Частный детектив, говоришь? Ему и не нужно ничего понимать, достаточно продиктовать подробный отчет секретарю. Используют твоего маленького Вальтера втемную, согласен. Книги про Капитана Астероида для него просто бульварное чтиво с девками. Но, обрати внимание, они ему чем-то дороги, читать — не читает, а с собой возит. Надо, надо его потрошить, причем без всякой жалости! Эрц слишком заботится о нашем международном реноме. Но в Италии, через пару дней… Ты уж постарайся.
— Я все сделаю, господин Домучик. Говорите, используют втемную? Но зачем? Нами в кои-то веки заинтересовалась американская разведка?
— Не спеши, Мухоловка. В этой игре мы наверняка только пешки. Постарайся пройти в ферзи!.. Кстати, что означает «Иисус Христос и генерал Джексон»?
— Кто-то из его предков воевал за южан в их Гражданскую войну. Джентльмен никогда не опустится до ругани и проклятий. А еще это может быть клятва, вроде рыцарского обета… Шарль, но это же несерьезно!
— Он опаснее, чем кажется, Анна. И это очень серьезно.
6
Ему было велено спать, и он честно пытался заснуть. Сквозь прикрытые веки то и дело мелькал желтый свет встречных фар, холод заползал за воротник плаща, затекла сползшая с сиденья правая рука, но невидимая граница между явью и забытьем по-прежнему оставалась недоступной. Не отпускали мысли о другой, куда более опасной границе, до которой следовало еще добраться, о том, что Анна уже не первый час за рулем, а останавливаться нельзя, потому что на пограничный пункт может подоспеть задержанный приказ, и тогда все будет напрасно. А еще было стыдно, что он, мужчина, плохо водит авто и не решится гнать на полной скорости по темному ночному шоссе. И не он, несостоявшийся рыцарь Грушевый Сидр, спасает обреченную на гибель принцессу, а спасают его, беспомощного малыша Уолти.
