— Что?! Команды хоронить не было. Ларуссо, найдите мою куртку.
Встал, поправил кепи, шагнул к девушке, подмигнул.
— Хороший бросок с захватом… Но я отвечу черной неблагодарностью. Ничего не расскажу, даже не просите. Результат очевиден, жив и здоров. А все остальное — тайна следствия.
Анна промолчала, за нее ответил Перри:
— И не надо. Мы сами попробуем. Зря, что ли, сюда поднимались?
— Мы? — прищурился Строцци.
— Я!
Уолтер Квентин Перри прикинул, насколько ему страшно. Выходило нечто в промежутке «очень» и «мороз по коже».
— Инструкций, как я понимаю, не будет?
>Filo di Luna. — Сержант и ангел. — Темный воскресный день. — Ты сошел с ума. — Осколок стекла. — Пассифлора.
1
Где-то через пару минут Уолтер Квентин Перри пришел к выводу, что он попросту болван.
Сначала зачесался кончик носа, потом мочка левого уха, затем между лопатками. Вспомнился нью-йоркский зоопарк, клетка с длиннорукими макаками. Сейчас бы туда — и ногтями в шерсть. Неплохое занятие, если подумать.
А здесь он зачем?
Красные искры, желтые огоньки, черное небо. И он, Капитан Астероид, посреди, словно дурень без штанов на морозе. Пинок под зад — и полетит, полетит, обгоняя собственный визг, прямиком к блондинке Кейт в розовом скафандре.
«Держите удар!» — велел ему бывший чемпион в полусреднем Антонио Строцци. Так ведь не бьют, и самому никуда бить неохота. Чего полез? Пофорсить перед девушкой, героя изобразить? Не выйдет, Анна уже взрослая, а он просто маленький-маленький Вальтер. Маленький-маленький, глупенький-глупенький. Поцелует сероглазая в лобик — и вернется к своему, которого никогда не предаст.
«Так чего ждешь? Два шага вправо, — плеснул в уши его собственный голос. — И все кончится, парень. Всего два шага — и свободен. Слушай команду, Перри! Напра-а-а…»
Очнулся, прижал ладони к вискам. Еще секунда — и вправду бы послушался. Ушел бы, сбежал. Лихо это они!..
— В самом деле туда хочешь? — поразился голос, продираясь сквозь пальцы. — Учти, больно будет!
«Пошел ты!» — беззвучно шевельнул губами Перри. Опустил руки, плечами повел. Первый раунд, значит? Поймал взглядом равнодушный лунный диск, хотел подмигнуть, даже язык показать.
Не успел.
Красные искры, остановив своей вечный полет, слепились в огромный пылающий ком, ударили в лицо, ослепили, сминая пространство и время. Камень и небо исчезли, обернувшись небрежно выкрашенными стенами больничной палаты. Железная койка, серые простыни с синими штампами, недвижное лицо на подушке, пожелтевшие веки, бесцветные губы.
