Для людей психологически столь важно верить, что события их жизни направляются сверхъестественной силой, что они цепляются за свои иррациональные воззрения еще долгое время после того, как доверие к ним было окончательно подорвано интеллектом. Чем еще объяснить такие факты, как упорное противодействие верующих теории эволюции, которая, судя по всему, не оставляет места божественному вмешательству? ДНК свидетельствует о нашей связи с другими формами жизни, радиометрические данные показывают истинную дату образования Земли, но перепуганные верующие все еще пытаются оспорить ее истинность через суд. Достаточно лишь вспомнить «дело Скоупса» от 1925 года в штате Теннесси или попытки создать некий «научный креационизм» с его побочным отпрыском, «теорией разумного замысла». Если теория эволюции верна, то «естественный отбор» подменяет собой божественную цель во Вселенной, и первобытный страх бессилия перед силами природы наряду с чувством одиночества перед лицом необъятности мироздания становится почти всепоглощающим. Сам по себе фундаментализм – еще одно проявление этой тревоги. Психологи назвали бы это отрицанием. Идея о непогрешимости главы любого религиозного учреждения или безошибочности Священного Писания обращается лишь к человеческим страхам, но не к истине. Но люди даже не ставят перед собой эти вопросы. Отсутствие сверхъестественного вмешательства в их жизнь остается неявным до тех пор, пока они не начнут сомневаться в действенности молитвы.[29]
Вопрос о молитве – почти всегда один из первых, на которые мне приходится отвечать, когда я читаю перед аудиторией лекции, скажем, на темы «Переживание Бога». Когда люди начинают сомневаться в том, что молитва работает, их сознание обращается к древней системе безопасности, в основе которой лежит сверхъестественное божество, способное совладать с силами этого мира, внушающими людям такой ужас. Если в ответ на наши просьбы происходят чудеса, небеса не кажутся пустыми. Наши молитвы обращены к существу, мало чем отличающемуся от нас самих, разве что без человеческих ограничений – тому, кто может прийти на помощь, даровать безопасность, исцелить болезни, победить врагов, предотвратить наводнения или ураганы, заступиться за нас… И мысль о том, что такие чудеса зафиксированы письменно в истории нашей веры, становится для нас колоссальным источником поддержки. А потому любые слова о том, что истории о чудесах нельзя назвать правдой в прямом смысле слова, порождают шок, страх и – довольно часто – гнев. Такая эмоциональная реакция иногда ошибочно принимается за рвение или стойкость в вере. Но на самом деле она – ни то и ни другое, а всего лишь выражение изначальной тревоги осознающего себя человеческого существа, и она напоминает о себе снова и снова по мере того, как «вчерашняя» религиозная система безопасности неизбежно движется к своему концу.
