Мэриен вздохнула, нарисовала в углу покрытого каракулями листка маленького паучка и вернулась к своей машинке. Она напечатала без изменений абзац из рукописного варианта опросника – «Мы хотим изучить состояние вашего бритвенного лезвия. Отдайте нам лезвие, которое в настоящий момент вставлено в ваш станок. Взамен мы даем вам это лезвие» – добавив только «Будьте любезны» перед «отдайте». Она не смогла перефразировать просьбу так, чтобы она не звучала странно, но по крайней мере ее можно было сделать более вежливой.
В офисе сегодня был переполох. Тут всегда либо царили шум и гам, либо стояла мертвая тишина, и вообще-то Мэриен отдавала предпочтение первому. Ведь в таких условиях она могла меньше работать: все носились по офису и наперебой вопили, и ни у кого просто не было возможности заглядывать ей через плечо и высматривать, чем она занята. У нее даже возникало ощущение сопричастности: раз или два она позволила себе проникнуться всеобщим безумием и даже с удивлением обнаружила, насколько это забавно. Но после помолвки, зная, что не будет сидеть в этом офисе до скончания века (они это обсудили, и Питер сказал, что, конечно, она может продолжать работать и после свадьбы, если ей хочется, по крайней мере какое-то время, хотя по сугубо финансовым соображением в этом не было необходимости – он считал бесчестным жениться, будучи не в состоянии обеспечить жену, но она решила работать), она могла абстрагироваться от всеобщего безумия и взглянуть на своих коллег со стороны. Более того, она поняла, что просто не в состоянии оставаться с ними на одной волне, даже если ей этого и хотелось. В последнее время ее нередко хвалили за способность сохранять спокойствие в авральных ситуациях.
– Какое счастье, что у нас есть Мэриен, – говорили ее коллеги, успокаивая себя чашкой чая и, тяжело дыша, отирая вспотевшие лбы влажными салфетками. – Она всегда держит себя в руках. Ведь так, дорогая?
«Сейчас, – подумала Мэриен, – они носятся по офису, точно стадо броненосцев в зоопарке». Броненосцы на мгновение заставили ее вспомнить о парне в прачечной самообслуживания, которого она с тех пор не видела, хотя уже несколько раз ходила туда со смутной надеждой встретить его. Что не удивительно: он явно страдал нервным расстройством и вполне мог загреметь в какую-нибудь психушку…
Она проследила взглядом за Эмми, которая метнулась к картотеке и начала лихорадочно рыться в папках. На этот раз все занимались общенациональным опросом о гигиенических прокладках, и кто-то на Западе допустил жуткий ляп. Нужно было провести, как они выражались, «три волны» маркетинговых исследований: первую – путем рассылки предварительных писем с целью набрать массив респондентов, желающих участвовать в будущих индивидуальных опросах второй и третьей волны, когда предполагалось в ходе личных интервью задавать более конкретные вопросы. И, как надеялась Мэриен, за закрытыми дверями. Все исследования и особенно некоторые планируемые вопросы казались ей серьезным испытанием профессионального хладнокровия, хотя Люси во время перерыва на кофе отметила, что в наше время в этом нет ничего предосудительного, ведь прокладки – вполне респектабельный продукт, который можно купить в любом супермаркете и рекламу которого печатают в лучших журналах страны, и как здорово, что наконец-то об этом решили заговорить в открытую, отказавшись от стыдливости и викторианского ханжества. Милли, само собой, заявила, что это, конечно, просвещенная точка зрения, но подобные опросы всегда проходят со скрипом, потому что приходится не только уламывать людей, открывших тебе дверь, отвечать, но и прилагать неимоверные усилия, чтобы найти интервьюеров, которые согласились бы задавать такие вопросы: многие, особенно в маленьких городках, придерживались устаревших взглядов, а кое-кто даже увольнялся, когда их просили проводить такие опросы (сложности всегда возникали с домохозяйками, которым и деньги-то не очень были нужны, им быстро наскучивало это занятие, или они уставали, или беременели и увольнялись, так что приходилось им на замену нанимать новых интервьюеров и обучать с нуля), а самое лучшее было рассылать им стандартные официальные письма на бланке и призывать внести свой неоценимый вклад в благо всех женщин мира – то есть, размышляла Мэриен, попытаться воззвать к образу сердобольной и благородной сиделки, таящемуся в душе всякой истинной женщины.
