Питер усмехнулся своим мыслям.
– Что смешного? – спросила я.
– Ничего особенного. Когда я утром подошел к машине, то заметил, что под днищем застряли сломанные ветки, и я специально поехал мимо той лужайки. Мы проделали аккуратную прореху в их изгороди. – Ему все еще нравилось думать о вчерашнем приключении.
– Ты большой глупыш! – нежно произнесла я. Во мне уже зашевелился инстинкт собственницы. Выходит, этот субъект принадлежит мне! Я уткнулась головой в его плечо.
– Когда хочешь устроить свадьбу? – брякнул Питер.
Моим первым поползновением было ответить ему с уклончивым легкомыслием, как я всегда и поступала, когда он задавал мне серьезные вопросы: «Может, в День сурка?» Но вдруг услышала незнакомый мне бархатный голос, который тихо произнес: «Я бы предпочла, чтобы ты сам решил. Давай ты будешь принимать все важные решения». Мне это было самой удивительно. Я никогда еще не говорила ему ничего даже отдаленно похожего. И самое смешное, что я не шутила.
Питер пробыл у меня недолго. Он сказал, что ему нужно еще немного поспать, и посоветовал мне сделать то же самое. Но я совсем не устала. Меня переполняла нервная энергия, которая не иссякала, пока я бесцельно курсировала по квартире. Тот день был исполнен той печальной пустоты, которая у меня с самого детства ассоциировалась с воскресными днями, – это ощущение возникало из-за безделья.
Я домыла посуду, разложила чистые ножи, вилки и ложки по отделениям в ящике кухонного буфета, хотя и знала, что долго они там не пролежат. Устроившись в гостиной, в очередной раз пролистала журналы, обращая внимание на знакомые заголовки, теперь приобретшие новый смысл: «ПРИЕМНЫЙ РЕБЕНОК: ЗА И ПРОТИВ», «ВЫ ВЛЮБЛЕНЫ – ЭТО ВЗАПРАВДУ? Тест из двадцати вопросов» и «КОНФЛИКТЫ МЕДОВОГО МЕСЯЦА». Потом потрогала рычажки на тостере: в последнее время в нем все подгорало. Когда зазвонил телефон, я так и подпрыгнула, но оказалось, просто ошиблись номером. Наверное, мне стоило обсудить ситуацию с Эйнсли, которая уединилась у себя в спальне, но почему-то я решила, что никакой пользы от этого не будет. Мне хотелось сделать что-то такое, что будет иметь результат, но я не знала, что именно. Наконец, решила потратить вечер на поход в прачечную.
Мы, естественно, не пользовались стиральной машиной нашей домовладелицы. И даже не знали, есть ли она у нее. Она в принципе не позволяла ничему столь плебейскому, как выстиранное белье, осквернять ухоженную территорию ее лужайки за домом. А может, просто ни она, ни ее ребенок не загрязняли свою одежду: вполне возможно, что все их вещи были снабжены невидимыми пластиковыми чехлами. Мы ни разу не спускались к ней в подвал и даже не слышали, что у нее в доме таковой имеется. И вполне вероятно, что стирка, в ее иерархии ценностей, считалась занятием, о котором всем известно, но которое никто уважающий себя не обсуждает.
