– Ну, – голос прозвучал обманчиво легко, – и насколько же плохи эти плохие парни?
Дверь отворилась. Низенькая девочка, тоже в ученическом чепце, молоденькая, как Мэдди, но с темно-коричневой кожей и тучей на челе, просунулась внутрь.
– Мистрис Койл говорит, заканчивай тут.
Мэдди даже глаз от моих новых пластырей не подняла.
– Мистрис Койл знает, что у меня было время только на половину процедуры.
– Нас вызывают, – пискнула девочка.
– У тебя нас все время куда-то вызывают, Коринн.
Пластыри были почти такие же хорошие, как у меня на корабле: у меня от них уже холодило живот, а веки тяжелели и опускались. Мэдди закончила спереди и пошла отрезать еще, для спины.
– Не видишь – я занята?
– Там мужчина пришел, с ружьем, – выдала Коринн.
Руки Мэдди замерли в воздухе.
– Всем велели прийти на городскую площадь. И тебе, Мэдди Пул, чем бы ты там ни занималась. – Коринн вызывающе скрестила руки на груди. – Бьюсь об заклад, это идет армия.
Мэдди посмотрела мне в глаза. Я отвела взгляд.
– И увидим мы конец мира и свой, – провозгласила Коринн.
– Веселая ты у нас. – Мэдди закатила глаза. – Скажешь мистрис Койл, я буду через две секунды.
Коринн кисло посмотрела на нее, но убралась. Мэдди доделала повязку на спине. Я к этому времени уже почти уплыла.
– Теперь давай спи, – сказала Мэдди. – Все будет хорошо, вот увидишь. С чего бы им тебя спасать, если они все равно хотят…
Она не договорила. Только поджала губы, но потом все равно улыбнулась.
– Я всегда говорила, у Коринн серьезности хватает на всех нас вместе взятых.
Эта улыбка и была последним, што я увидела, прежде чем провалиться в сон.
– ТОДД!
Я проснулась рывком. Кошмар уже уносило прочь. Тодд ускользал от меня, исчезал…
Что-то стукнуло об пол. Книга свалилась у Мэдди с колен, а сама она терла глаза и зевала в кресле у кровати. Стояла ночь, в комнате было темно: только маленькая лампа горела на столике, за которым Мэдди полагалось читать.
– Кто такой Тодд? – Она снова зевнула, но уже сквозь улыбку. – Твой парень?
Но увидав выражение на моей физиономии, она живо перестала дразниться.
– Он кто-то важный?
Я кивнула, все еще тяжело дыша после кошмара; волосы прилепило ко лбу от пота.
– Кто-то важный.
Она налила мне воды из кувшина.
– Что случилось? – Я отпила глоток. – Вас куда-то вызывали?
– А, да. – Она снова плюхнулась в кресло. – Это было интересно.
Она рассказала, как все в городе (даже больше не в Убежище – в Новом Прентисстауне; от этого имени у меня в животе все сжалось) собрались на площади и смотрели, как к ним входит армия и как новый мэр казнит старого.
