— Какие мы с ним друзья… — пробормотал он, отвечая Дашниани.
— Шуток не понимаешь? — Дашниани засмеялся. Смеялся он, всколыхиваясь всем своим большим упитанным телом, и так заразительно у него это выходило — невозможно было не ответить тем же.
Подхохатывая, Кодзев начал оправдываться:
— Да уж вы с Лилей… Два сапога пара. Наточили языки друг об друга.
— А!.. — протянул Дашниани. — Не говори. — И было в интонации, с какой он сказал это, что-то непонятное: доставляло ему удовольствие, что ли, поминание их постоянных словесных стычек с Глинской. — Соглядатайствуют за нами, — указал он Кодзеву глазами в сторону корреспондента.
Кодзев и сам заметил: корреспондент побрился, привел себя в порядок, самая бы пора сейчас — выйти на улицу, как все остальные, хватануть утреннего, чистого, не разогретого еще солнцем до белого каления воздуха, кстати, и покурить, раз так хотелось, а он сидел на раскладушке, ничего не делая, и внимательно прислушивался к их с Дашниани разговору.
И в самом деле: как следят за тобой.
— Все слыхали, о чем мы? — посмотрел Кодзев на корреспондента.
На лицо у того выползла извиняющаяся улыбка.
— Да не знаю, все ли. Вы вроде не о личном, и я себе позволил.
— Вот вам и проблема тогда, сами и привезли, — Кодзев кивнул на чемодан. Он чувствовал в себе ту безысходную тоскливую расстроенность, что всегда накатывала на него, когда обстоятельства складывались так, что нужно было не просто принять чужую глупую волю и покориться ей, а еще и исполнять ее. — Напишите. Самая жгучая проблема, жгучей нет: один какой-нибудь бездарен и ленив, а потом добрый десяток последствия этой его бездарности ликвидируют, лбы расшибают. А сам он, главное, всегда неуязвим, всегда объективные оправдания есть.
— Да, да, — покивал Кодзеву корреспондент. — Вы правы, Александр, правы. Общее в частном, я бы так сказал.
Кодзев сообразил, почему Дашниани с таким вожделением заглядывал в чемодан: хотел узнать, прислал ли Пикулев новые боры. Он сверлил совсем затупившимися, и на лице его, когда работал ими, было выражение еще большей муки, чем на лицах его пациентов.
— Есть, есть, — обрадовал он Дашниани. — Видел в описи. Коваль придет, разберет чемодан, возьмешь у нее.
— Вай, вай, — хлопнул себя по бедрам Дашниани. — А ты еще говоришь, Пикулев плохой человек.
Кодзев хотел возразить, что вовсе не это имел в виду, вовремя понял — опять подначка Дашниани, и рассмеялся. Показал на Дашниани корреспонденту:
