— А вот, — сказала она слабо, по-прежнему продолжая держаться за косяк, — тут у вас грохнуло… я потянулась, потянулась… смотрю, встаю…
— Так ведь ты говоришь?! — потрясенно, будто не веря своим ушам, перебила ее Лида.
— Говорю? Разве? — удивилась бабушка. — А я и не заметила.
Дочь и внучки — все трое — смеялись так безудержно, так счастливо, так дружно, что и она следом за ними тоже немного посмеялась над собой.
— Ну-ка, — сказала она, отрываясь от косяка и делая шаг вперед.
Лида с Ниной Елизаровной на всякий случай подхватили ее под руки и, послушно следуя за нею, куда она вела, пошли рядом. Бабушка дошаркала до одного из кресел возле журнального стола и медленно опустилась в него.
— Тяжело…
— Бабушка! Пошла! Просто чудо какое-то! — с радостным восторгом произнесла Лида.
— Господи, счастье какое! — У Нины Елизаровны в голосе дрожали слезы.
— Теперь и умереть можно, — как отвечая им, все с тою же счастливо-блаженной улыбкой на лице сказала бабушка.
— Что?! — в один голос, пораженно воскликнули Нина Елизаровна с Лидой.
— Ну, бабушка! — хмыкнула Аня.
Бабушка, со своей счастливо-блаженной улыбкой на лице, оглядела по очереди всех троих.
— А когда ж еще? Самая бы пора. В счастье легко отходить. Будто напрямки босиком в рай пойдешь…
Никто из них троих ей не ответил. И Лида, и Нина Елизаровна, и Аня — все трое были в замешательстве, не понимая, почему бабушка, чудом, можно сказать, только что исцелившаяся, говорит о смерти. Вроде бы, по их, сейчас нужно было радоваться жизни.
— Вы ложитесь-ка, — снова по очереди оглядывая всех, сказала бабушка. — Вам завтра вставать рано, на работу всем. Жить вам… А я тут посижу пока. Належалась. Посижу. Ложитесь, не беспокойтесь. Я теперь всю ночь туда-сюда ползать буду. Раковину-то в ванной так и не поставили?
— Да нет, — сказала Нина Елизаровна, — лежит вон. Не удалось.
— А герань мою на кухне разбили, поди? Сколько просила принести мне — все увиливали.
— Разбили, бабушка, прости, — сказала Лида.
— Ладно, что ж… я уж догадалась. — Бабушка приняла это известие со вздохом смирения. — Лежу — ссоритесь все, слышу. Кричите все друг на друга. Неладом так…
Нина Елизаровна мягко, но решительно остановила ее:
— Мама, не надо.
Бабушка помолчала. Потом сказала:
— Ладно, что ж… — Снова помолчала и, подняв с коленей руку, слабо махнула ею: — Ну, ложитесь. Ложитесь. Мне что. Днем высплюсь. А вам на работу.
— Я тебя только укрою, бабушка? — Лида взяла с соседнего кресла плед, которым застилался на дневную пору диван, и развернула его. Бабушка, как лежала в одной рубашке, так, поднявшись, и оставалась в ней.
