— И так уверены, что согласится?
— А чего ж нет. Все они хотят. А она ко мне… да я с ней все, что захочу, могу — так она… Только пока не допускал себя. Если б не жениться, тогда бы можно, а так — попридержусь. Потом слаще будет.
— Одна-ако! Однако!.. — Андрей Павлович был в неподдельном изумлении. — Ну, вы настоящий феномен, Миша!
— Я не дурак просто, я жизнь понимаю. У меня отец ходоком был, ни одной юбки пропустить не мог. Наслушался я ора с мальства, насмотрелся… что, хорошее у него житье было? Ни себе, ни матери, ни нам. Нет, уж я женюсь — так чтоб семья. А если она куда в сторону, так я уж…
— Так я уж здесь! — перебил его речь Маринин возглас. Это она, с чашками и с кофейником в руках, быстрым бесшумным шагом вошла в комнату. — Что, про баб разговор? — поставила она кофейник с чашками на стол. — Не знала ни одной мужской компании, в которой разговор в конце концов не скатывался бы на баб.
— Мариночка! — разом перестраиваясь на нее, воскликнул Андрей Павлович. — А разве в женской не так же?
— Конечно, нет. В женской — на мужиков.
Миша засмеялся. С той развязностью, что прорезалась в нем, пока разговаривал с Андреем Павловичем.
— Все одинаковы!
— Одинаковы, Мишенька, — сказала Марина, — те, кто одинаковы.
Теперь, довольный Марининым ответом, захохотал Андрей Павлович.
— Это вы в смысле, что все-таки не похожи? — помолчав, спросил Миша.
— Не похожи, не похожи, — тоже смеясь, согласилась Марина. — Мужчины ведь, если сбоку посмотреть, это что? Черт-те что и с боку бантик. А женщины? Тоже черт-те что, но без бантика.
— Перестань пошлить, Маринка, — с ленцой, еще не остыв от смеха, сказал Андрей Павлович.
— А что? Что такого? Разве неправда? — быстрым движением Марина подсела к столу и прижалась щекой к лежащим на столе рукам Андрея Павловича. Протекло долгое, бесконечное мгновение, и Марина подняла голову, посмотрела на Андрея Павловича сияющими глазами. — Я не пошлю, я иронизирую. Это разные вещи. Кто пошлит, тот пошляк, а кто иронизирует — страдающая личность.
Андрей Павлович, едва Марина подняла голову, спешно убрал руки со стола.
— Это отчего ты страдаешь?
Марина, не отрывая глаз, глядела на него.
— От неразделенной любви.
Андрей Павлович подыграл ей:
— Ко мне, что ли, Мариночка?
— Ой, какие вы мужчины глухие! — с силой воскликнула Марина. — Какие глухие, слепые!..
Миша в этот момент посмотрел на часы и так и вскинулся.
— Половина седьмого! Все уже, не успеем!
— Слушай, Мариночка, — воскликнул Андрей Павлович. — Смех смехом, но ведь я горю уже синим пламенем. Когда она будет?
