…Андрей оставил машину возле правления колхоза. Домой ехать не хотелось. Он считал, что случилось что-то мерзкое, жена его в чем-то обманывает. Андрею было больно думать об этом. А ведь он любит эту женщину, всегда и во всем верил ей — и вдруг такое. Нет — это страшно. Что же предпринять? Решения никакого в голову не приходило.
Что скажут люди? Гришка — пьяница, разгильдяй, а отец решил жить у него.
Андрей выбросил изо рта папиросу и погнал машину домой. Он не знает, как у них с Галиной сейчас пойдет жизнь. Андрей, конечно, не думает ни о каком разрыве, но какими будут их отношения? Он не представляет…
Галина, увидя в окно подъехавшую машину, выбежала за ворота:
— Ну как там, отец, Андрюша?
— Нервничает. Почему он ушел от нас, Галя?
— Уму непостижимо. Больной он, мнительный, Андрюша. Подумал что-нибудь свое, я ни в чем себя виноватой не считаю, — оправдывалась Галина.
Андрей сунул в рот папиросу, прикурил. Больше он жену ни о чем не спрашивал. Он знал, что отец чем-то обижен, но уверился окончательно, что Галина не признается.
Галина чувствовала теперь, что нет у Андрея прежней веры в нее, а у нее не будет прежней надежды на доверчивость Андрея. Она несколько раз порывалась сказать мужу о том, что ненамеренно такое отношение к отцу, вышло бессознательно, но, подумав, твердила себе: нет, не скажу. Пусть лучше сомневается, предполагает, наконец, чем точно узнает. Ни за что не скажу. И отец не скажет, знаю по нему. Он тоже хочет, чтобы у нас была семья.
После они несколько раз ходили к отцу и просили его перейти к ним, но он был непреклонен, остался у Григория.
Вскоре Андрея направили на курсы. До весны. Галина с Юркой часто навещали Егора Кузьмича, подолгу говорили с ним, как вроде и не случилось ничего, все было забыто. Только Григорий при посещении Галиной их дома уходил куда-нибудь — или на кухню, или в ограду — и скрипел зубами.
У старшего сына Егор Кузьмич чувствовал себя свободно.
Утром Григорий вставал рано, готовил завтрак и обед для отца, ел и уезжал на работу. Егор Кузьмич выходил за ворота и ждал случая поговорить с кем-нибудь.
Место, где Григорьев дом, — веселое, на бугре, напротив через лог скала высокая, белая, под скалой речка Смородинка плещется о камни, с другой стороны речки почти от самой воды взбегают на косогор сосны и дальше взбираются на скалы; заречная сторона дикая, скалистая, неприступная для хлебороба, а эта, здешняя, желтеет кругом щетиной скошенных и убранных хлебов, глазам любо, — и так по всей речной долине; а на белой скале с полгектара места ровного, зеленой травой поросшего, и стоит тут, возвышается над селом церковь белокаменная с четырьмя куполами, в пятом же, самом главном и высоком — колокол был, и помнит Егор Кузьмич, как ударят раньше в этот колокол, то во всех соседних деревнях слыхать, и тянутся люди к заутрене. Сейчас колокола нет, убрали его по какой-то надобности, а кресты сияют, переливаются на солнце, народу мало стало в церковь ходить, говорят, прикрыть ее собираются.
