Еще через неделю Егор Кузьмич почувствовал, что легче ему становится, тяжесть с головы сползла и с тела скатилась куда-то к ногам, а потом и с ног ушла. Он ощутил правую руку и ногу тоже, пальцы почувствовал, пошевелил ими — двигаются, руку согнул, лицо пощупал. «Слава богу, отхожу. Кому из-под меня возить охота, да и не по нутру мне эк». Правую ногу в колене согнул, потрогал рукой, язык ощутил — шевелится. «Надо позвать Авдотью», — но получалось: «Адо-Адо». Тяжелый, толстый язык, заплетается, мало ему места во рту, но хоть маячить рукой можно, показать…
Авдотья была на кухне, услышала звуки, вышла торопко, увидела: отец рукой ей маячит, на ногу показывает и произносит: «Во, во», сгибает ногу и руку тоже, отходят, мол.
Радость охватила Авдотью, отец справляется с недугом, так и вставать со временем сможет, двигаться потихоньку, на еду потянет, силы появятся, слава богу.
Вечером заехал Андрей, увидел, что отец осиливает болезнь, на душе легче стало.
Назавтра Егор Кузьмич позвал Авдотью, выговорил слово «стать» и рукой ей помаячил — помоги, дескать.
Авдотья и обрадовалась и испугалась.
— Рано, тятенька, наверно. Тожно повременил бы.
Егор Кузьмич замахал рукой. «Не», — повторил.
Авдотья не посмела противиться, подхватила его за спину, потянула. Егор, упираясь правой рукой, помог ей. Сел. «Ну! Ну!» — сказал, большой палец показал хорошо!
У Авдотьи слезы на глазах выступили. Егор Кузьмич заметил, неприятно ему стало, замахал рукой: «Не, не», — не надо значит.
Авдотья обложила его подушками, посидел, квасу попил, потом лег… доволен… легче.
Вскоре Егор Кузьмич уже сам вставал, пил, ел потихоньку самостоятельно, выговаривал простые, легкопроизносимые слова, что не мог сказать — рукой показывал, или на бумаге калякал — понять можно было.
…Через месяц Егор Кузьмич уже передвигался с костылем по избе и в ограду «выползал».
Уборку закончили, Андрей стал посылать Авдотью к Геннадию.
— Сейчас посвободнее стало, отец уж на ногах, у меня станет жить — поезжай! Да вот-вот Галина с Юркой приедут.
Авдотья не соглашалась, не могла осмелиться, потом ответила: «Как отец скажет — так и будет. Как ведь ему поглянется еще наше намерение».
Когда Андрей стал звать отца к себе и сказал, что надо бы отпустить Авдотью к Геннадию, Егор Кузьмич даже обрадовался.
— Пусть, хорошо, ладно совсем.
— Авдотье говорил: «Еть, еть. Так и надо. Ладно».
Авдотью проводили. Егор Кузьмич говорил: «Эк, эк, ладно».
Андрей перевез отца к себе.
