...Азорские острова | страница 16

— Ну, ну… — протянул он, заглянув в мои расчеты, — можете выйти из зала.

— У меня получилось четырнадцать вопросов! — сообщил я ожидавшей меня матери.

— Хорошо, — ответила она, — а это нужно было так много?

— Не знаю… завтра скажут…

Завтра, опять же явившись вдвоем, мы услышали: «Принят!»

Тут же, выйдя из двери реального, мы перешли дорогу и вошли в магазин господина Ложкина «Фуражки. Шапки». А из магазина я вышел уже совсем другим человеком, так как на голове у меня красовалась замечательная зеленая фуражка с позолоченным гербом — НРУ.

С осени стал я ходить в темно-зеленой шинели, сшитой на вырост, так что полы ее едва не волочились по земле. Носил форменную рубашку с блестящими пуговицами, а главное — ремень с тяжелой позолоченной пряжкой, на которой были выдавлены те же буквы НРУ — Нолинское реальное училище. Ремень с пряжкой — это была не только примета, ставящая человека на особое место в компании его приятелей, но еще и личное оружие, которым реалисты сражались в боях с учениками городского училища. У тех пряжки были и не такие нарядные — из какого-то синего металла, а главное — не так массивны, как наши. И когда компания реалистов сталкивалась с группой «козлов», как именовали наших постоянных противников, мы с громкими криками «Ме-е-е!», размахивая ремнями, кидались в атаку. И обычно одного этого устрашающего акта было довольно, чтобы обратить в бегство врагов.

Конечно же, мы понимали, что стоим рангом выше ремесленников, учеников духовного училища и «козлов». Ну и соответственно задирали носы перед своими сверстниками до той поры, пока нам поодиночке не внушали, что не стоит себя ценить выше того, что ты стоишь на самом деле. И все-таки мы, первоклашки, считали себя сливками нолинского мальчишечьего поколения. Да и не мудрено: поглядели бы вы, когда все училище шествовало в церковь. Впереди вышагивала мелкота, все, как один, в шинелях не по росту, затем ученики средних классов, одетые уже нормально, и замыкали шествие старшеклассники, в лихо заломленных фуражках. По бокам нашего отряда следовали педагоги, тоже в форменной одежде, а возглавлял колонну директор в темных очках и со шпагой, эфес которой торчал у него из кармана.

Здание, в котором мы обучались, самое новое, самое приметное в городе, двухэтажное, из красного кирпича и длиною в целый квартал. Училище занимало весь второй этаж. В одном конце был зал, где на молитву выстраивались сразу все реалисты. От зала, через все училище, тянулся коридор такой длинный, что даже Кнопка, наш инспектор, прозванный так за широченный, вздернутый нос, даже он не мог определить, кто из учеников вылетел из класса в дальнем конце коридора.