Люди боязливо прислушиваются к слову царей, точно к эху, а те не слышат наставлений, ибо уши их прикрыты опухолью своевольной гордыни. А даже если слышат, то пренебрегают ими, как слоны, прикрывши глаза, и печалят наставников, дающих им благие советы. Ибо разум царей поражен лихорадкой самодовольства, богатство растит бездушие лживой гордыни, царская слава ведет к параличу бездействия, порожденному ядом безнаказанности.
Поэтому царь, преданный добродетели, прежде всего другого должен знать, кто такая Лакшми. Эта Лакшми, снующая среди доспехов храбрых воинов, словно пчела среди лотосов, поднялась некогда из Молочного океана и, чтобы умерить горечь разлуки с теми, к кому привыкла за долгие годы жизни в его водах, взяла с собою на память{194} кровавый цвет у дерева Париджаты, кривизну у Месяца, нетерпеливость у коня Уччайхшраваса, способность губить у яда калакуты, искусство пьянить у напитка варуни, жесткость у камня каустубхи. Нет в мире ничего столь же неуловимого, как эта злодейка. Ибо, даже заполучив ее, с трудом удерживаешь; хотя и обвяжешь ее крепкой цепью заслуг, она ускользает; хотя и запрешь в клетку из длинных, острых копий зорких воинов, она скрывается; хотя и посадишь под стражу тысячи могучих слонов, черных от потоков мускуса, она убегает прочь. Она не дорожит дружбой, не смотрит на происхождение, не замечает красоты, не считается с родством, не ценит искренность, не сообразуется с мудростью, не прислушивается к закону, не привержена добродетели, не чтит щедрость, не способна к размышлению, не хранит обычай, не внемлет истине, не признает счастливых знамений. Она исчезает, как очертания города гандхарвов{195}, как только на нее глянешь. Она не стоит на одном месте, как будто и по сей день кружится в водовороте, поднятом в океане горой Мандарой. Она никогда не ступает твердо, как если бы, пребывая на лотосе{196}, поранила ногу об его твердый стебель. Даже тогда, когда великие цари заботливо пестуют ее в своих дворцах, она удирает от них, словно бы опьяненная мускусом, льющимся из висков их боевых слонов. Она упивается блеском мечей, словно бы стремясь научиться у них безжалостности. Она льнет к груди Нараяны, словно бы желая перенять у него изменчивость облика{197}. Неверная, она покидает царя со всеми его подданными, властью, казной и землями, как привыкла к концу дня покидать лотос со всеми его корешками, лепестками, стеблем и чашей. Словно дерево, обжитое лианами, она окружает себя приживалами. Словно Ганга, породившая богов Васу
