Щедрыми дарами и многими жертвами
Он открыл себе, смертному, путь на небо,
Как если бы покорил его боевыми слонами,
Чьи хоботы похожи на победные стяги. (15)
Среди славных его сыновей, великих духом,
Добронравных, искушенных в ведах и шастрах,
Высился, будто средь гор — Кайла́са,
Беспорочный, как чистый хрусталь, Читрабха́ну. (16)
Добродетели благородного Читрабхану,
Яркие, как незапятнанный месяц,
Сердца врагов терзали завистью,
Словно острые когти Нараси́нхи. (17)
Будто черные кудри богинь сторон света
{19}Или листья та́малы
{20} в ушах богинь веды,
Клубы дыма с воздвигнутых им жертвенников
Только ярче высвечивали его славу. (18)
У него со временем родился сын Ба́на,
Озаривший семь миров
{21} своим блеском,
С чела которого светлые капли пота
Стирала своей ладонью сама Сарасвати. (19)
Этим брахманом Баной — пусть и неловким в слоге,
Пусть неопытным в искусстве живого рассказа,
Пусть подвластным темным соблазнам гордыни —
И была написана эта повесть. (20)
Был царь по имени Шудрака, чьи повеления, склонив головы, чтили все государи. Подобный второму Индре, он правил землей, опоясанной четырьмя океанами;{22} великодушный, он завладел сердцами покоренных им царей и обладал всеми признаками властелина мира. Как Вишну, он был отмечен знаками раковины и диска;{23} как Шива, победил бога любви;{24} как Сканда, владел неудержимым копьем; как рожденный из лотоса Брахма, царил над озером белых гусей-государей;{25} как Океан, хранил несметные сокровища; как поток Ганги, следовал благочестивым путем Бхагиратхи;{26} как Солнце, сиял каждый день; как Меру, укрывал в своей тени все живое; как Слон, покровитель сторон света{27}, расточал своей рукой-хоботом бесчисленные дары. Он был вершителем чудесных деяний, устроителем великих жертвоприношений, зерцалом всех наук, опорой всех искусств, сокровищницей добродетелей, родником нектара поэзии, горой восхода для солнца счастья своих друзей, кометой бедствий для недругов, учредителем ученых собраний, покровителем знатоков, самым метким из лучников, самым смелым из храбрецов, самым сведущим среди мудрых. Словно Гаруда, сын Винаты, он карал виноватых; словно Притху — гряду гор{28}, смирял гордецов своим луком.
Одним лишь звуком своего имени разрывавший сердца врагов и одним лишь движением ноги утвердивший свое верховенство над миром, он словно бы смеялся над Вишну{29}, который должен был стать Человеком-львом, чтобы разорвать сердце Хираньякашипу, и сделать три шага, чтобы измерить вселенную. Богиня царской славы
