Вскоре в воздухе послышался нарастающий рокот авиационных моторов. Из глубины нашего тыла появились самолеты, держа курс на запад. Бойцы обрадованно переглянулись, ожидая подмоги. Но самолеты оказались немецкими. Наблюдатели распознали их не сразу и не успели объявить воздушную тревогу. Бомбардировщики, включив сирены, начали пикировать на наши позиции. Губкин опустился на дно траншеи и вжался в землю. Взрывы бомб и свист осколков оглушили его. Все вокруг покрылось дымом и гарью. Поборов противное чувство страха, он попытался приподняться, но очередной взрыв бомбы снова потряс все вокруг. Усилием воли он все-таки заставил себя взглянуть на небо и увидел, как черные точки оторвались от самолета и, быстро увеличиваясь в размерах, понеслись вниз. Ему показалось, что одна из них падает прямо в его траншею. Губкин в ужасе закрыл глаза и прижался к стенке. Сделалось страшно от мысли, что он тоже может быть убитым. Вражеская бомба упала где-то рядом. Он ощутил всем телом, как вздрогнула и закачалась от взрыва земля, за шиворот посыпался песок.
Душераздирающий вой сирен и визг падающих бомб придавили бойцов к самому дпу траншеи. Испытание на стойкость выдержали не все: сначала трое бойцов бросились по ходу сообщения в тыл, за ними сломя голову побежали еще двое. Никто из них еще не знал, что при налетах с такой большой высоты в траншеях безопаснее и потерь обычно не бывает. Губкин кинулся им вдогонку, что было сил крикнул: «Стой! Стрелять буду!» И не узнал своего голоса. Вскинув автомат, выпустил очередь поверх головы вырвавшегося вперед Глушковского. Тот остановился. Беглецы, следующие за ним, чуть не сбили его с ног. Губкин властно приказал всем вернуться на свои позиции. Глушковский и его «попутчики», пытаясь скрыть постыдную растерянность, понуро поплелись мимо командира взвода на свои места.
Губкин проводил их презрительным взглядом, досадуя на то, что в его взводе оказались малодушные. «Плохо, невероятно плохо, выходит, готовил я подчиненных к бою, — сокрушался лейтенант. — Мало уделял внимания психологической закалке, выдержке. Надо учесть все эти промахи…»
4 августа генерал-полковник А. И. Еременко принял командование войсками Сталинградского фронта. В тот же день он побывал в 57-й армии генерал-майора Ф. И. Толбухина и в 64-й армии генерал-лейтенанта М. С. Шумилова. 48-й танковый корпус противника при поддержке пехотных частей 4-го армейского корпуса наносил удар от Котельникова вдоль железной дороги по кратчайшему пути к Сталинграду. И потому командующий фронтом был особо обеспокоен за абганеровское направление. Вместе с Шумиловым он выехал на передний край. Машина остановилась невдалеке от КНП 126-й дивизии. Еременко выслушал доклад комдива Сорокина, которого знал еще по Дальнему Востоку.
