Я услышала свой сдавленный голос, невнятно бормочущий:
— Я… увидела свет. Я была с Алисой и решила пойти и посмотреть.
— Совершенно одна? — В голосе его была издевка. — Вы очень смелая женщина. Ведь только недавно… — Голос стал неожиданно жестким, а руки еще сильнее вцепились в мои плечи. — Вы были там, в домике… и не могли спуститься вниз. Богом молю, будьте же осторожны.
— Ну, что ж, в худшем случае риск приводит к тому, что однажды случается с каждым.
— Но некоторые просто навлекают на себя несчастья.
— Хотите сказать, без всякой причины?
— Возможно, причина просто скрыта от посторонних глаз.
— Это звучит несколько таинственно. — Я уже начала приходить в себя после пережитого ужаса. Я не могла его сдержать, но присутствие Нэйпира приободрило меня, и страх исчез. Я сказала: — А вы тоже пришли сюда обнаружить устроителя иллюминации?
— Да, — ответил он.
— И ничего не нашли?
— “Привидение” оказалось быстроногим, и, как всегда, я пришел слишком поздно.
— У вас есть подозрения?
— Только насчет того, кто хочет заставить меня уехать.
— Как это возможно?
— Сделав жизнь здесь настолько невыносимой, что я предпочту убраться.
— Не скажу, что вы производите впечатление человека, способного убраться откуда бы то ни было из-за мелких неприятностей.
— Вы правы. Тем не менее ситуация оживляет старую историю. В том числе, и в памяти отца. Он как раз один из тех, кто хочет, чтобы я уехал. Я не слишком популярен здесь, миссис Верлен.
— Очень жаль.
— О, я привык, и меня это не очень трогает.
Чувства нахлынули на меня, потому что он лгал. Конечно же, его это очень волновало.
Я сказала:
— Разве мы пришли сюда для приятной беседы? Мы собирались отпугнуть привидение.
— Думаете, он или она станет заниматься этим всю ночь?
— Я не знаю, как он или она работает. Давайте подождем немного… только тихо.
Он взял меня за руку, и мы пошли под прикрытие разрушенных стен. Меня охватило сильное волнение. Прислонившись к холодной влажной стене, я неотрывно смотрела на его профиль, суровый, четко очерченный в призрачном свете звезд. Лицо было измученным и печальным. Чувства мои перемешались, так что я уже не понимала их. Я знала только, что уже никогда не смогу забыть этого лица и что мое желание помочь ему так сильно, как прежде — любовь к Пьетро. Может, оба эти чувства родились из одного, глубоко спрятанного в моей душе желания: заботиться, защищать кого-то от всего мира.
Как мне хотелось, чтобы человек, разыгрывающий подобные шутки, появился здесь. Хотелось схватить его за руку, разоблачить, положить конец попыткам бередить старую рану.
