Я чудом выбралась из пламени. Алиса спасла мне жизнь. Она сидела у моей постели все эти дни, будто охраняя. Просыпаясь от беспокойного сна, я все время видела ее ясное безмятежное личико. Она сияла и явно гордилась той ролью, которую сыграла в моем спасении.
Но были и проблемы.
Среди приходивших навестили меня Нэйпир и Годфри. Взгляд Нэйпира долго оставался со мной. В нем столько заботы, что одно только воспоминание действовало на меня, как хорошая доза лекарства. Годфри тоже приходил. Годфри… Он был полон внимания, но я помнила, что теперешнее наше свидание явилось следствием записки, которой он зазвал меня в домик.
Он сел у моей постели, и я спросила:
— Почему вы послали мне записку?
— Какую записку? — удивился он.
— В которой просили меня прийти в домик.
Он посмотрел на меня совершенно беспомощно.
— Это страшное потрясение для бедной миссис Верлен, — сказала миссис Линкрофт. — Доктор велел отдыхать несколько дней. У нее бывают… ночные кошмары.
Да у кого бы их не было после такого!
Годфри был совершенно сбит с толку, и, когда я еще раз спросила его о записке, он перевел разговор на другое.
Меньше чем через неделю я оправилась, хотя сны о домике все еще снились: иногда, засыпая, я все еще видела себя в той комнате наверху… запертой… а внизу какое-то чудовище подстерегало меня, чтобы убить. Я кричала, я звала на помощь и от страха просыпалась в холодном поту.
Доктор говорил, что это естественно. Происшедшее явилось для меня сильнейшим потрясением, но кошмары со временем пройдут. Мне следует стараться не думать о том испытании в домике.
Я искала записку, но не могла найти, и опять обратилась к Годфри за объяснениями.
— Я не писал никакой записки, — заявил он.
— Но я видела ее своими глазами. Именно поэтому и отправилась в домик.
Он покачал головой.
Я продолжала раздраженно:
— Она была адресована мне, и в ней сказано, насколько я помню: “Дорогая К., хотелось бы встретиться с вами сегодня в 18.30. У меня есть для вас нечто важное. Г.У.”
— Я никогда не писал такой записки.
— Тогда кто же ее написал?
Он в ужасе уставился на меня.
— Где эта записка?
— Не знаю. Могла оставить у себя в комнате. Или положить в карман… Но сейчас ее нигде нет.
— Очень жаль, — сказал он. — Но вы же знаете мой почерк.
— Это первая записка, которую вы написали. Конечно, я раньше видела ваш почерк, но странное дело, когда я держала записку в руках, мне и в голову не пришло, что ее написали не вы.
— Каролина, если кто-то скопировал мой почерк…
