— Мама просила найти вас, мистер Уилмот. Она зовет вас пить чай в гостиную.
Девочки пригласили меня покататься с ними. Я с удовольствием согласилась, и вскоре мы выехали.
— На Широком Лугу остановился цыганский табор, — сообщила мне Аллегра. — Одна из них заговорила со мной и сказала, что ее зовут Сирена Смит. А миссис Линкрофт не очень-то понравилось, когда я рассказала об этом.
— Ей не понравилось, потому что она знает: это не понравится сэру Вильяму, — вступилась за мать Алиса.
Аллегра проскакала немного вперед и крикнула через плечо:
— Поеду посмотрю на них.
— Моя мама говорит, что они позорят наши места, — сказала Сильвия.
— Еще чего! — вспылила Аллегра. — Она ненавидит все, что… забавно. А мне нравятся цыгане. Я и сама наполовину цыганка.
— И надолго они здесь остановились? — спросила я, помня реакцию миссис Линкрофт на весть о таборе.
— Не думаю, — ответила Алиса. — Они ведь кочуют по всей стране, нигде долго не задерживаясь. Только вообразите, миссис Верлен. Ведь это страшно интересно, как Вы считаете?
— Уверена, что я предпочла бы оставаться на одном месте, даже будь я цыганкой.
Ее глаза затуманились мечтательно, и я подумала, а не напишет ли она вскоре рассказ о цыганах? Надо на днях взглянуть на эти ее рассказы. Коль скоро она малоспособна в музыке, то неплохо, если бы у нее проявился литературный дар. Она очень много читает, трудолюбива и обладает весьма живым воображением. Может, и стоит поговорить о ней с Годфри.
Аллегра крикнула, чтобы не отставали, мы пустились легким галопом и довольно быстро подъехали к табору.
В поле, называвшемся Широким Лугом, стояли четыре пестро разрисованные цыганские кибитки. Но самих цыган нигде не было видно.
— Не подъезжай слишком близко, — предупредила я Аллегру.
— А почему, миссис Верлен? Они не причинят нам никакого зла.
— Может, им не нравится, когда их рассматривают. Следует уважать их уединение.
Аллегра с изумлением взглянула на меня.
— Да у них вовсе нет никакого уединения, миссис Верлен. Какое может быть уединение, когда живешь в кибитке.
Звук наших голосов разносился, вероятно, далеко, потому что из одной кибитки вышла женщина и направилась к нам.
Не могу сказать, что именно, но в ней было нечто неуловимо знакомое. Я чувствовала, что уже видела ее раньше, хотя не могла припомнить, где. Она была тучной, и красная блузка едва не лопалась на ее полной груди; подол юбки слегка обтрепался, а смуглые ноги были босы. В ушах висели большие золотые кольца. Ее громкий хрипловатый смех нарушил тишину, свидетельствуя о том, что она полностью довольна своей жизнью. Ее черные волосы вились крупными кольцами, и она, без сомнения, была по-своему красива чувственной, животной красотой.
