У Вира у самого были такие, смоляные, рассыпающиеся на отдельные перья, только с сильной проседью.
Кай отлепил от лица мокрую прядь и облизал губы. Свет факела плясал на его рыцаре, выхватывая пятнами то худые руки, то тень под скулой, то злые блестящие глаза.
— Вставай, Кай Вентиска — повторил Вир. — Нечего тебе тут делать. Пора спать. Пойдем.
Кай вцепился Виру в штанину, попытался встать на оба колена, его повело. Второй рукой он сцапал широкий рыцарский пояс, повис, потом шатнулся, уткнулся лицом в непотребное место и снова хихикнул, как публичная девка.
Ему было очень весело.
Вир глубоко вздохнул и вздернул того на ноги одним рывком.
Не зачем лекарке знать все это. Все равно ничего не поправишь.
— Иногда мы ссорились, — выдавил из себя Кай. — И тогда случалось… всякое. Молоко кисло. Свечи гасли. Это у меня с детства. Когда я злюсь. Или когда мне плохо. Или больно.
Он задрал голову, всмотрелся в спокойные светлые глаза. Неужели ей и впрямь не страшно? Слушает, что-то обдумывая про себя.
… - Иди вперед, я сказал! — взревел Вир, теряя последнее самообладание. — Иди, щенок, крысеныш, позор своей матери, пока я не погнал тебя пинками!
Он широко зашагал по коридору, подталкивая Кая. Тот сшибал углы, цеплялся за стены и спутника, потом, почти у самой двери их комнаты, рухнул на струганные доски и облевал порог.
Вир сцепил зубы, нагнулся и снова вздернул парня за шиворот. Другой рукой распахнул тяжелую дверь и швырнул его через всю комнату, не особенно целясь. Помедлил, переступил через пахнущую кислым лужу, заложил засов.
Кай влепился в стену и сполз около умывальника. За оконными ставнями поливал осенний дождь, холодный ветер кидал капли горстью, как горох.
Рыцарь перевел дух и привалился спиной к двери.
— Ладно, — сказал он, остывая. — Приведи себя в порядок. Завяжи штаны. Умойся. И ложись спать. Нам завтра выезжать.
Парень поднял голову и уставился на Вира сквозь спутанные пряди. Кривая ухмылка перекосила лицо.
— Ты мне не брат, не отец — чтобы указывать!
— Я твой дядя и опекун, этого довольно. Чего ты добиваешься?
Ветер налетел с удвоенной силой и затряс деревянные створки, грохая задвижкой.
— Я позор своей матери, ты сам сказал.
— Твоя мать умерла, спасая тебе жизнь.
— Ублюдок. Снежное отродье, — еще одна кривая улыбочка.
— Вины твоей в том нет. Вставай. Умывайся. Ложись спать.
Вир воспитывал мальчишку, как мог, а мог он плохо. Плохая нянька из бродяги рыцаря. Молчал почти до последнего. И только недавно, в пьяной ссоре, выложил ему всю правду.
