". И он уже знает, что попросит, когда сюда, наконец, кто-то придет – немного этого вот зелья, которое вводит его в лучшее настроение, что у ксендза декана означает: он может работать, не чувствуя усталости. А еще зелье это улучшает пищеварение. И еще он купил бы немного гвоздики, чтобы добавлять их в вечернее горячее вино. Последние ночи были настолько холодными, что замерзшие ноги не позволяли сконцентрироваться на письме. Взглядом он выискивает какую-нибудь лавку, а потом все происходит в один и тот же миг: из-за стеллажей появляется хорошо сложенный, бородатый мужчина в длинном шерстяном платье, из-под которого выглядывают турецкие сапоги с острыми носками. На плечи накинуто тонкое, темно-синее пальто. Мужчина щурит глаза, словно бы вылез из колодца. Из-за его спины с любопытством выглядывает тот самый Иеремия, который перед тем перепугался, и еще какие-то два лица, очень похожие на лицо Иеремии, такие же румяные и с любопытством в глазах. А с другой стороны, в дверях, ведущих на рынок, встал, запыхавшись, мелкий парень или молодой мужчина, потому что щетина на лице смогла сформироваться в светлую козлиную бородку. Он опирается о фрамугу и тяжело дышит, наверное, бежал сюда как можно быстро. Он нагло сверлит ксендза декана глазами и шельмовски усмехается, открывая здоровые, широко расставленные зубы. Правда, ксендз не совсем уверен, а не издевательская ли это усмешка. Для него предпочтительнее достойная фигура в пальто, поэтому к ней он он и обращается, чрезвычайно вежливо:
- Простите мне, сударь, это нашествие…
Тот напряженно глядит прямо на ксендза, но уже через мгновение выражение на его лице постепенно меняется. Га нем появляется нечто вроде улыбки. Неожиданно до ксендза декана доходит, что тот его не понимает, так что теперь он подходит иначе, начиная речь на латыни, в радостной уверенности, что вот, свой нашел своего.
Еврей медленно переводит взгляд на парня в двери, того запыхавшегося, а тот смело заходит в средину, одергивает куртку из темного сукна.
- Я буду переводить, - извещает он неожиданно низким голосом с мягкой русинской напевностью и, указывая пальцем в ксендза декана, взволнованно заявляет, что это настоящий-пренастоящий ксендз.
Ксендзу декану как-то в голову не пришло, что понадобится переводчик, он сам об этом как-то не подумал. Он смущен и не знает, как из всего этого выбраться, ибо все дело, по замыслу деликатное, неожиданно становится публичным и через пару минут привлечет сюда весь торг. Охотнее всего, он вышел бы отсюда в холодный туман с запахом конского помета. Он начинает чувствовать себя окруженным в этом низеньком помещении, в этом воздухе, густом от запаха пряностей и кореньев, к тому же с улицы уже кто-то с любопытством заглядывает, чтобы проверить, а чего тут такого происходит.
