Я помню, еще в мои студенческие времена был известен такой стишок:
Открыт в XIX веке,
Названье ему — гонококк.
Открыт был Нейссером великим,
Удачливо взявшим мазок.
Сотни ошибочных мнений
Бились, как рыба об лед,
Но Нейссер Альберт — это гений,
Прославил немецкий народ.
Науку поднял от начала,
Отверг многолетнюю ложь,
И вся профессура сказала:
«Вот это ты, Алик, даешь».
Итак, поговорим о гонорее.
Триппер… Это слово сейчас ассоциируется с чем-то грязным, неприличным. Сегодня, когда гонорея так редко встречается, а половина болезней лечится доктором Яндексом, многие и не знают, что это разные названия одного и того же французского насморка. Иногда спрашиваешь пациента:
— Чем болели?
А в ответ получаешь:
— Триппер только.
— Понятно. А в каком году болели гонореей?
— Я гонореей не болел. Только триппер схватил в девятнадцать лет по пьяни…
Вот самый распространенный рассказ о гонорее.
Итак, триппер — это гонорея.
Гонореей болеют все по одному разу в возрасте юношеского гормонального взрыва, а самые талантливые и гиперсексуальные представители сильного пола — по два раза.
Почему только один раз? Потому что болезнь эта протекает очень ярко. Гонорея вызывает нестерпимые рези при мочеиспускании. На второй день заболевания из мочеиспускательного канала показывается красивая густая капля гноя (не зря же болезнь называют насморком). Все это имеет такое прямое отношение к источнику удовольствия (например, случайная связь с неизвестной девушкой сомнительного поведения), что это невозможно ни забыть, ни с чем-либо перепутать. Поэтому болеют, в основном, один раз, легко и быстро учатся, по каким тропкам надо ходить, чтобы не заболеть, на всю жизнь запоминают всю палитру неприятных ощущений и второй раз в подобную историю не попадают.
Давайте посмотрим, как выглядит история такой болезни, изложенная в профессиональном периодическом издании «Вестник дерматологии и венерологии». Эти журналы были разбросаны в моем далеком детстве по всей квартире. Я научилась читать в шесть лет, очень хотела быть похожей на свою харизматичную маму-венеролога, поэтому мне нравилось читать то же самое, что и моя мама. Но почему из всего скучного журнала мне запомнилась именно гонорея? До сих пор у меня есть подборка этих журналов за несколько десятков лет. Там черно-белые картинки, фото тучных больных с некрасивыми пятнами на теле, списки литературы, напечатанные очень мелким шрифтом на 2–3 страницах, и псориаз на половину журнала. Это в последний десяток лет в «Вестнике» прибавились цветные вкладки с рекламой. Но в моем детстве и их не было: все было черно-белым, скучным и однообразным. И где-то на последних двух страницах после псориаза оставалось немного места для венерологии. Актуальными тогда, да и сейчас, были сифилис и гонорея. Откуда мне в мои шесть лет было знать, что именно это надо читать? Понятия не имею. Но эту часть периодического журнала я прочитывала с особой тщательностью.
