Поведение персонажа рассказа № 945 подтверждает характеристику, которую дает ему Цзи Юнь в начале повествования («...заносчивый студент, человек строптивый и сумасбродный, поносивший и древность, и наши дни и так высоко ценивший себя, что, если находился кто-нибудь, кто указывал хотя бы на одно неверное слово в его стихах или сочинениях, он начинал негодовать до глубины души и готов был лезть в драку»).
Цензор Ху Му-тин, говорит Цзи Юнь, «был человеком выдающимся, обладающим огромной эрудицией, но не от мира сего. Он ничего не понимал в житейских делах, как говорится, не знал, сколько ног у лошади. Слуги водили его за нос, как младенца». В рассказе (№ 1184) приводятся эпизоды, подтверждающие эту характеристику Ху Му-тина; смерть его в бедности является логическим завершением его жизненного пути.
Интересны те случаи, когда характеристика двойственна, как в рассказе № 93: «У моего покойного отца... был слуга, который внешне был сама почтительность и услужливость, а в душе думал лишь о своей выгоде... Жена этого, слуги тоже, казалось, совсем не думала о себе, ни на что дурное не была способна, а на самом деле имела любовника и давно уже хотела бежать с ним из дома...». Лицемерное поведение персонажей вступает в противоречие с их истинной сущностью; это происходит в тех случаях, когда Цзи Юнь показывает, что человек не всегда соответствует представлению окружающих о нем; персонаж из рассказа № 3 — «человек честный, твердого характера и не из робких» — оказывается тщеславным начетчиком, чья голова набита заученными наизусть цитатами из конфуцианского канона и экзаменационными эссе[108] (см. также № 2 и 181, уже упоминавшиеся).
Бывают случаи, когда характеристика персонажа принадлежит не Цзи Юню, а другим персонажам (так, в № 10 писец в Царстве мертвых говорит о деревенской старухе: «...за всю свою жизнь она никому не причиняла вреда ради личной выгоды»; в том же рассказе Владыка Царства мертвых говорит чиновнику: «Всю свою жизнь ты думал только о собственной шкуре»).
Есть рассказы, в которых персонаж обрисован не словесной характеристикой, а только его поступками (в № 9 фигурирует чиновник, который хотел бы обелить человека, несправедливо обвиненного в преступлении, но боится начальства; в № 114 излагается история Го-лю, которая торговала собой, чтобы прокормить родителей мужа, а потом покончила с собой, чтобы не позорить имя вернувшегося мужа).
Как правило, Цзи Юнь со скрупулезной точностью указывает время действия своих рассказов, но время это «внеисторическое», ни событие, ни персонажи не наделяются приметами времени
