— Есть такой грех, отец. Краги мне все время хотелось иметь, дорогие и шикарные.
— Чего иметь? — не понял я.
— Краги. Туфли стильные. Вот теперь имею, когда ноги почти не ходят, — пошевелил туфлями дед.
И еще один вопрос я задал. Спросил о том, почему он в Бога верит.
— Фраера веры не имеют, да малолетки нынешние, вроде тех, что вас везли, — отмахнулся «Брынза». — Серьезный человек без веры жить не может, хоть и своя она у каждого, но справедливости каждому хочется.
Мне нечего было отвечать. Я просто прочитал разрешительную молитву и засобирался уходить…
— Ты, подожди, отец. Я тут книжку вашу читал, — и дед указал на томик Слободского, лежащего на тумбочке под иконой и лампадой, — так там написано, что и причащаться надо. Дома можно?
— Вам можно, да и нужно.
Рассказал Брынзе, как приготовиться к Таинству, да и раскланяться решил.
Старик опять остановил.
— Погодь-ка. Читал я, что у вас там копьё на службе надобно, тут вот кореша с «девятки» подсуетились и сделали для церкви. Возьми.
Старик, как-то неожиданно, откуда-то сбоку достал копие, удивительное по красоте и мастерству исполненное, но немного не такое, каким мы его обычно привыкли видеть…
С тем и распрощались. Через день причастил я Брынзу-Владимира, а еще через недельку он и отошел ко Господу.
На жертвеннике теперь копие зоновское. Пользуюсь я им, хотя некоторых из коллег и смущает его внешний вид…
Отец Стефан молод. И еще он целибат. Есть такой ранг в православном священстве. Отказался связывать себя узами брака, монахом же стать или силы не хватило, или оставил на «потом», но как бы там ни было, время, употребляемое белым священством на заботу о семействе, у отца Стефана было резервным.
Именно поэтому Его Высокопреосвященством был издан указ, где под начало иерея Стефана были приписаны три прихода на севере епархии. Одновременно. С формулировкой: «настоятель храмов».
Северная часть митрополичьей вотчины отвечает понятию «север», так как мало заселена, бедна и последними годами разорена. Сюда на исправление и вразумление всех нерадивых клириков ссылают из богатых, промышленных, южных городов.
Отец Стефан нерадивым не был. Он был энергичным. Всё успевал. Служить, как положено и когда положено, требы исполнять чином приемлемым, воскресную школу вести и книжки читать.
Длинная священническая косичка и развевающиеся фалды рясы отца Стефана постоянно присутствует везде на приходе, столь стремительны его движения, быстра речь и энергичны действия. По ступеням он взлетает, возгласы возносит звонко и громко, молебны и панихиды может пропеть сам, потому что клирос не всегда в состоянии исполнить ирмоса и тропари распевом казачьей походной песни, то есть гласом, отвечающим сущности молодого батюшки.
