– Ты одной огненной природы с отцом. Но ты и со мной одной природы: водной. Я двутелая, как моя мать Кето. Ты трехтелая, что тоже не исключение в нашей семье. Для морских титанов облик – не более чем сосуд, в который нас наливают, как воду. Мы можем менять сосуды, но у нас нет запасной воды. Если мы выльемся, мы впитаемся в землю или растворимся в прибое. Подожди, умоляю. Дай мне спокойно дожить оставшиеся дни. Дай разлиться по полу этой пещеры, уйти в трещины между камнями.
– Нет. Я не стану ждать.
– Почему?
– Огонь, мама. Отцовский огонь горит во мне.
– Я знаю. Вода и огонь. Ты кипяток, Химера.
– Он жжет моих врагов. Но он жжет и меня.
– Потерпи.
– Я не в силах терпеть эту боль.
Химера заворочалась, высвобождаясь из материнских объятий. Мелькнуло раздвоенное жало: змея поцеловала Ехидну в щеку. Лев потерся боком о чудовищный материнский хвост. Коза прижалась, вздохнула, отпрянула.
Миг, и Ехидна осталась в одиночестве.
В пещере пахло Тифоном. Зевсом – слабым, ничтожным. Ехидной: мускус и пот. В пещере пахло и Химерой, но этот запах быстро выветривался. Странно, подумала Ехидна. Когда она здесь, она пахнет сильно и резко. Но стоит ей покинуть меня, как мне не остается даже запаха. С другой стороны, она все-таки прилетает. Хочет поговорить со мной, побыть рядом.
Это ли не счастье?
Обвив себя змеиными кольцами, устроившись на них, как на ложе, Ехидна вспомнила свою собственную мать. Они были похожи: змеедева Ехидна и старуха Кето, Молчаливая Пучина. Женский торс, змеиный хвост. Но Кето была не из тех матерей, к которым приходят за лаской и сочувствием. Пришла? Хорошо. Ушла? Ладно. В Кето можно было утонуть и не вернуться. Дочери и сыновья не торопились навещать мать. Даже явившись в подводный дворец родителей, они старались держаться от Кето на почтительном расстоянии.
Пучина все-таки, как ни крути.
Муж Кето, морской старец Форкий, детьми не интересовался вовсе. Шторм, буря, самый захудалый ураган, превращавший море в кипящую лохань, пожирательницу кораблей, был Форкию милей любого из Форкидов, многочисленного потомства морского старца.
Химере повезло, улыбнулась Ехидна. У нее есть я.
– Примешь гостя, хозяйка?
В черном проеме входа стояла ночь. Светились звезды: крупные, яркие. Нет, не звезды – глаза. Рассыпанные во множестве по лицу, плечам, всему телу, они горели холодным огнем, так непохожим на огонь Тифона и Химеры.
Кто бы ни пришел к пещере, он был великаном.
– Как твое имя, гость?
