Хорошо, что я не Зевс!
– Они потом уедут, – заливалась торговка соловьем, – а она законному мужу приемышей в подоле несет. Может, и не боги разгневались, тут спорить не буду. Может, он сам слух и пустил: божья кара! Хитер, весь в отца!
– Где ж тут хитрость, пустомеля?
– А ты умишком пораскинь, да?!
Женщина приплясывала над тушками, блестящими от жира. Казалось, она жрица Аты, богини обмана. Совершает приношение в честь бессмертной лгуньи. Ладно, на Ату я согласен. А вдруг ее богиня – Дика-Правда?!
– Если родился бесплодным – это для вас, кобелей драных, позор. Стал бесплодным – тоже ничего хорошего. А если боги наказали – какой же это позор? Да еще за отца наказали, не за твою вину… Это даже повод для гордости: смотрите, люди добрые, за родителя страдаю! Понял, дурачина?
Толстый почесал птичьей костью в затылке:
– Ну, понял. С тобой спорить, что море решетом черпать! Так говоришь, Эсим из Орхомена…
– Гиппоной! Вот ты где!
Меня схватил за руку наставник Агафокл:
– Мы тебя обыскались! Иди за мной, быстро!
Я и пошел. Шел и оглядывался. Нет, орхоменец тоже убрался, как не бывало. И толстый убрался, мелькнул за колоннадой и исчез. Дома мне влетело, только я молчал и терпел. Я бы что хочешь вытерпел, лишь бы избавиться от проклятого:
«Жену свою под хороших людей кладет: уважаемых, плодовитых. А главное, приезжих. Обрюхатил и след простыл! По обоюдному, значит, согласию, для пользы дела…»
Правда? Ложь?
Если правда, чей я сын? Кто по мне заплачет?!
Стасим
Конь, копье и молот
Ветер шелестел в кронах дубов и лип. Журчал ручей, нежась в илистом русле. Хор птиц славил великого Гелиоса. Белый конь пасся на склоне горы, возле ручья. Время от времени он поднимал голову к небу и тихонько ржал. Не дождавшись ответа, фыркал, бил копытом в землю и вновь принимался щипать траву.
Афина следила за конем издали, укрывшись в буковой роще. Дочери Зевса не составило бы труда набросить на себя плащ невидимости, принять облик ящерицы или полевой мыши, укрыться в россыпи солнечных зайчиков. Увы, богиня знала: все это не спрячет ее от коня, решись она подобраться ближе. От любой земной лошади – да, от морских жеребцов Посейдона – да, от небесных кобылиц Гелиоса – трижды да, но не от Пегаса.
Увидит, почует, улетит.
Так уже случалось не раз и не два. На собственном горьком опыте… Бывает ли у богов горький опыт? Афина никогда не спрашивала об этом у отца, братьев, сестер. К чему? Если ты дитя мысли и молнии, воплощение мудрости и военной стратегии, тебе отлично известно: опыт – горчайший из плодов жизни, а боги – не исключение из правила.
