– Дедушка…
– Утри слезы. Я буду помнить, что я Сизиф, сын Эола. Ты будешь помнить, что я Сизиф. Что где-то там, далеко, я улыбаюсь, вспоминая тебя. Все запомнят: о, да ведь это Сизиф! Был, есть и никуда не денется, пока весь мир от богов до муравьев не накроется медной лоханью. Чем не повод для радости? Радуйся, Гиппоной! А если ты не станешь радоваться, клянусь кубком Гебы[43], я выпорю тебя вожжами! Выбирай: радость или вожжи?
Я выбрал радость. Раньше я не знал, что она бывает такой – радость. Вот, узнал.
⁂
Ближе к осени торговцы посудой, приехав к нам из Сикиона с телегами, полными крутобоких амфор и вместительных пифосов, рассказали о страшной грозе, разразившей над Асопом – там, где река течет близ города, который торговцы называли Флиасом. Гроза бушевала всю ночь, показавшуюся жителям Флиаса вечной.
К утру гроза ушла дальше, через равнину к бухтам Крисейского[44] залива. Когда же местные прачки спустились к реке, желая затеять стирку, они вскоре с криками вернулись в город. В воде, обжигая прачкам руки, плавали угли, раскаленные докрасна. Вопреки ожиданиям, вода не гасила их, напротив, вынуждала светиться ярче и жечь больнее. Со временем углей стало меньше, но и по сей день они встречались в водах Асопа.
Асоп не промолчал, а Зевс не простил.
Наверное, я был единственным, кто слушал рассказ об углях в реке, содрогаясь от дурного предчувствия. Дедушка же, напротив, ахал, охал, подзуживал торговцев начать историю с начала – короче, всячески наслаждался удивительными новостями.
В эти летние дни он получал ясно видимое удовольствие от ветра, дождя, смеха, хлеба, вина, сплетен – от каждого мгновения жизни. Наверное, знал, что их, этих мгновений, осталось немного.
А может, знал, что они бесконечны.
Пятьдесят три колонны.
Два ряда – тридцать семь колонн снаружи и шестнадцать внутри. Легкие, изящные, стройные. Капители – пара завитков, похожих на бараньи рога. Этот портик возвели меньше чем за месяц. Вопреки мои ожиданиям, колонны были деревянные, из ясеня и бука. Сказать по правде, я расстроился.
Детским умишком я догадывался, что портик из паросского мрамора вышел бы слишком дорогим. В семье Главка Эфирского такое сообразил бы даже младенец. Не понимал я другое: сроки работы. Мрамор с Пароса и Пентеликона? Афинский известняк? Милетский? В этом случае только на доставку камня кораблями по морю и телегами по ухабистым дорогам ушло бы шесть месяцев, не меньше. А на работу? Каменщики – народ неторопливый, а резчики – и того хуже.
