От леса вверх по наклонной земле идут следы лошадей и колес артиллерийских орудий. Пожухлая трава истоптана пехотой. Видно, что здесь прошли тысячи солдат, они не выбрали лесные дороги. Это важно, тут разница между отступлением и дислокацией.
Среди всадников — наш командир, его штаб и охрана. Лицо его повернуто в сторону далекой вершины, он смотрит в бинокль, держа его в обеих руках, плечи приподняты без всякой необходимости. Так принято, это как бы усиливает значение действия, мы все так делаем. Неожиданно он опускает бинокль и что-то говорит окружающим. Два или три помощника отделяются от группы и легким галопом устремляются в лес, они разъезжаются по рядам в разных направлениях. Мы не слышали слов командира, но и так их знаем: «Прикажите генералу Х. выслать вперед разведку». Все торопятся занять свои позиции; те, кто отдыхал, приводят себя в порядок, и строй принимает надлежащий вид без команды. Кое-кому офицеры предлагают спешиться и осматривают подпруги; тот, кто еще не в седле, торопится сесть на коня.
По краю поля скачет во весь опор молодой офицер на белоснежном коне. Седло у него ярко-алое. Какой осел! Каждый, кто хоть раз участвовал в сражении, знает, что все станут целиться во всадника на белом коне, не говоря уже о том, что красное седло действует на противника как красная тряпка на быка. То, что эти цвета популярны у военных, должно быть, признано как самое удивительное проявление человеческого тщеславия. Похоже, этот выбор продиктован желанием повысить смертность.
Молодой офицер в полной форме — как на параде. Она отливает золотом — синевато-золотистая Поэзия Войны. Иронический смех проносится по рядам, мимо которых он проезжает. Но как он красив! С какой непринужденной грацией держится в седле!
Он сдерживает лошадь на почтительном расстоянии от командующего войском и отдает честь. Старый солдат дружески кивает — очевидно, давно его знает. Между ними происходит короткий разговор; похоже, молодой человек обращается с просьбой, которую старшему товарищу не хочется удовлетворить. Давайте подъедем чуть ближе. Но слишком поздно — разговор окончен. Молодой офицер вновь отдает честь, поворачивает коня и скачет по направлению к вершине холма.
Тонкая линия стрелков, солдат, отстоящих от остальных примерно шагов на шесть, перемещается из леса на открытую местность. Командир говорит что-то горнисту, и тот прикладывает инструмент к губам. Тра-ля-ля! Тра-ля-ля! Стрелки застывают на месте.
