— Успеем, товарищ Сталин. Если все фигуранты известны, четыре дня на подготовку нам вполне хватит.
— Известны, уже известны. Товарищ Берия шестнадцатого придёт ко мне с докладом по своим делам, а заодно представит материал на Власика, как одного из основных обвиняемых по «Делу врачей»…
Поймав недоумённый взгляд министра ГБ, Сталин отреагировал всё той же мрачной ухмылкой.
— Вот сразу после этого доклада, мы его и арестуем. И всех его людей. Его, Кобулова и Абакумова. Всех. Разбираться будем после. Готовьтесь, времени осталось совсем немного. До шестнадцатого мы больше не увидимся. Связь, если она вдруг понадобится, держите лично через Власика. С глазу на глаз, никаких телефонов, никаких курьеров. До свидания, товарищ Игнатьев!
* * *
Попрощавшись с Игнатьевым крепким рукопожатием, и поручив его заботе начальника охраны, товарищ Сталин принял следующего тайного посетителя. Павел Анатольевич Судоплатов был одним из немногих, кто не робел в присутствии Вождя. Не наглел, конечно, Сталина он уважал, но не как остальные со страхом и дрожью в коленях, а скорее с любовью, как младший брат уважает старшего. Некоторые вольности младшему брату позволительны, особенно наедине, Сталин эти отношения принимал, приветствовал он главного диверсанта кивком и улыбкой.
— Здравствуйте, товарищ Судоплатов, догадываетесь, зачем тайно вызваны?
Судоплатов отреагировал соответствующе, ответил бодро и весело.
— Здравия желаю, товарищ Сталин. Уверен, что не чаю попить. Раз тайно, значит мой бывший шеф во что-то вляпался. Грузинские дела?
— Мингрельские, но не только. Судя по всему, он закусил удила и ничем хорошим это закончиться не может. Но с товарищем Берия разберётся Игнатьев, вас я по другому делу пригласил. Присаживайтесь, товарищ Судоплатов, чайку все-таки попьём, а заодно и думку подумаем, как же нам дальше жить.
Собственноручно разлив чай в два стакана, Сталин принялся набивать трубку. Такая показная забота несколько напрягла Судоплатова, вальяжная улыбочка стёрлась с его лица, на нём появилось выражение непонимания и неуверенности. «И куда же это меня так заботливо вербуют?» Павел Анатольевич мыслил привычными категориями и не ошибся.
— Как вы думаете, товарищ Судоплатов, почему мы не осудили товарища Жукова?
— Думаю, что по нескольким причинам, товарищ Сталин. Во-первых — это несмываемый позор на всю страну — маршал Победы и вдруг обычный мародёр; во вторых — это могло вызвать нездоровые шевеления в армии, в их среде проделки Жукова кажутся незначительными, вполне допустимыми, они считают, что это заслужили, а закон — что дышло… ну а в третьих — тогда ведь пришлось бы не одного его привлекать, дальше ниточка далеко потянется, а это тоже фактор раздражающий очень многих. Опасный фактор, прямо скажем. Армия — это сила.
