Клэр направилась к двери. Рауль смотрел, как она уходит.
— Клэр.
— Да.
— Спасибо за то, что спасли мне жизнь, и за то, что вы такая, какая есть. Если я когда‑нибудь встречу эту мерзкую Фелисити, в ход пойдет кое‑что похуже карате. Теперь у меня тоже есть право драться за вас.
Клэр улыбнулась, но как‑то рассеянно:
— Спасибо, не стоит. В этом мире деньги и власть всегда помогут выйти сухим из воды таким, как Фелисити, а нам не позволят даже приблизиться к тому, что есть у них. Но у нас свои радости. Например, потрясающий стейк. И не стоит мечтать о большем.
Она печально улыбнулась и ушла. Рауль не пошел за ней. Да, ему порядком досталось за эти дни, но он поспал и не сможет уснуть сейчас. Он помыл посуду, потому что всегда это делал. Когда‑то он даже не подозревал о существовании губки для мытья посуды, но годы жизни в армейских лагерях выбили из него эту блажь.
Надо бы проверить, сильно ли поврежден передатчик. Глупо не попытать счастья, на случай если все дело в упавшей антенне. Словом, чем‑то занять голову, чтобы не думать о Клэр.
Но это сложно. Она не выходит у него из головы. Ее история оказалась жестокой и до сих пор причиняла ей сильную боль.
Да, крепко она запала ему в душу.
Ему хотелось найти мерзавку Фелисити и отправить ее на помойку вместо Клэр, уничтожить фирму, где она работала. Он может это сделать. И возможно, когда‑нибудь сделает. В его распоряжении деньги и власть. Надо было рассказать Клэр.
Зачем? Даже если бы она узнала, что бы это ей дало?
Она держится с ним как с товарищем. Рауль нисколько не сомневался, что она не рассказала бы ужасную историю, если бы знала о его королевском титуле. Ее сбила с толку военная форма, и она не придала значения скромной короне, вышитой у него на рукаве. Для нее он — простой солдат, сумевший дослужиться до офицерского чина. Сирота, выросший без родителей. Не стоит ее разубеждать. Более того, он хотел, чтобы она так думала.
Почему? Он очень устал, но, несмотря на это, вдруг почувствовал, как тревожный звонок, поселившийся в мозгу после смерти родителей, подает сигнал. С тех пор Рауль всегда считал себя одиночкой. Хотя, возможно, это чувство появилось гораздо раньше. В королевском дворце постоянно толпилась масса людей, а когда ему хотелось внимания и ласки, он не знал, к кому пойти. Вот и научился обходиться без ласки. Люди приходили и уходили. Он ни к кому не привязывался.
Почему он вдруг вспомнил об этом, думая о Клэр?
Рауль тряхнул головой, пытаясь отбросить навязчивые мысли. Наверное, слишком устал и измучился, чтобы думать трезво. Надо заняться чем‑то практическим. Он не собирается все оставшееся время расхаживать в одежде Дона.
