В первый же вечер Танги вышел погулять. Город ослепил его. Он сверкал огнями фонарей, волшебным светом неоновых ламп. Танги останавливался перед освещенными витринами магазинов, пораженный, что в мире еще существует столько всяких вещей. Он улыбался. Его радовал вид такого количества аппетитной снеди. Он подумал, что теперь наступил мир и все переменится, что наконец и он сможет жить.
Он вышел на набережную Конча. Огни фонарей отражались в воде; луна усеяла море серебристыми блестками; волны ласкали скалы, покрывая их подножия белой пеной. Танги охватил восторг. Он спустился на пляж и пошел по песку. Он смеялся от счастья. Счастье переполнило все его существо, и Танги казалось, что от него можно умереть.
Он постоял, глубоко дыша, и повернул обратно к пансиону. В ночной тишине звук его шагов отдавался эхом за его спиной. В первый раз после освобождения Танги почувствовал себя свободным. И он благословлял Испанию и море.
Госпожа Люсьен поджидала его. Она сидела в гостиной и читала газету. Небольшая лампа разливала мягкий свет, и лицо старой дамы казалось еще приветливей. Она улыбнулась:
— Ну, как ты погулял?
— Очень хорошо. Я пошел вдоль реки, не знаю, как она называется. Вода в ней поднялась из-за морского прилива. С берега на берег перекинуты красивые мосты. Потом я пошел на Кончу. Море было такое красивое…
— Я вижу, ты везде поспел! Скоро ты будешь знать Сан-Себастьян лучше, чем я. Красивый город, правда?
— Очень. Мне он очень понравился… Я видел много магазинов. В них все есть! Ветчина, колбаса, сыр, красивые платья! И везде полно света.
— Да, здесь уже давно нет войны.
Они помолчали, затем госпожа Люсьен показала ему конверт:
— Кстати, у меня есть для тебя новость. Твоя бабушка теперь живет не в Мадриде, а в Барселоне. Значит, ты поедешь в Барселону… к ней. Кажется, это была очень богатая и образованная дама. Знает она, что ты возвращаешься?
— Нет.
— Ну, тогда вот что тебе следует сделать. Отложи на неделю свой отъезд. Красный Крест заплатил мне за тебя. Воспользуйся этим, чтобы познакомиться с Сан-Себастьяном и немножко поправиться. Ты очень неважно выглядишь, поверь.
Танги покраснел и опустил голову.
— Что ты, что ты! Не вздумай огорчаться! — воскликнула госпожа Люсьен. — Ступай-ка ложись. Я помогу тебе раздеться и почитаю перед сном.
Танги улыбнулся. Ему показалось забавным, что госпожа Люсьен хочет уложить его спать. Ему было двенадцать лет; никто никогда его не укладывал. Однако он не противился. Когда он лег, она почитала ему вслух. Но, по правде сказать, он совсем не слушал. Он думал о море.
