– Перрин! – пронзительно кричит какой-то женский голос.
Неужели это Алис?
– Во имя всего святого, у них есть перрин!
Я поворачиваю лошадь и вижу Лиама. Он глядит на меня так, будто ему снится ужасный кошмар.
– Бежим! – беззвучно шевелит губами он.
Я перевожу взгляд на Алис: она в ужасе смотрит на что-то позади нас. Один из разбойников держит под уздцы пони, на спине которого сидит, сгорбившись, какое-то огромное существо, на которое надели мешок. Разбойник тыкает в ткань ножом, и раздается ужасный вой. Наполовину мешок вспарывается ножом разбойника, а остальное существо разрывает само. Разбойник бросается наутек. Споткнувшись, он падает, но снова вскакивает на ноги. Существо тем временем расправляет мощные крылья.
– Проклятье… – шепчу я.
Я знаю, что это за существо. Видела его на мрачных гобеленах во дворце. Оно напоминает сокола. Золотисто-бурое оперение, мощная грудь, изогнутый клюв. Только глаза у него не птичьи, а скорее человеческие, ведь в них плещется жажда убийства, которая неведома животным. Проклятая птица гораздо крупнее человека, а крылья у нее метра четыре, если не больше.
– Скачем отсюда!
Крик Лиама заставляет меня сбросить оцепенение. Мне безумно страшно. Я очень хочу сделать так, как велит Лиам. Но не могу отвести взгляд от перрина, который взмывает в воздух. Я замечаю седло на спине нервного пони. Оно сделано из толстенной кожи, а сверху к нему приделана металлическая перекладина, исцарапанная когтями чудовища. Левую лапу птицы обвивает тонкая цепочка, которая прикреплена к седлу. Глаза пони завязаны, видимо, только поэтому он до сих пор не ударился в паническое бегство.
– Майлин! – снова кричит Лиам.
На этот раз я подчиняюсь, потому что птица совсем рядом. Нужно скорее бежать – вряд ли эта гигантская курица будет сомневаться или осторожничать. Но в следующий миг один из разбойников хватает под уздцы мою лошадь. Золотце скачет галопом, но у нее получается только обежать вокруг разбойника неполный круг, потому что он грубо тянет повод в сторону. Мне требуется несколько секунд, чтобы поймать равновесие. Затем я замахиваюсь ножнами и бью этого мерзавца прямо по руке, которой он удерживает лошадь. Увы, но разбойник оказывается проворнее: прежде чем я успеваю что-то сообразить, он хватает деревянные ножны и тянет на себя, пытаясь вырвать их у меня из рук.
– Ублюдок! А ну пусти! – цежу я сквозь стиснутые зубы.
Однако он тянет на себя, и я с трудом удерживаю ножны. Сбросив стремена, лягаю этого гада ногой, и он отступает, но не так далеко, как хотелось бы. Сдаваться он не собирается и вдруг поворачивает ножны, отчего я чуть не выпускаю их из рук.
