Он не отреагировал. Барбара приблизилась к креслу и посмотрела любовнику в глаза.
— Давно она плавает? — спросила она.
— Со вчерашнего утра.
— Интересно, куда она запропастилась.
— Не представляю.
— По-моему, ее рассудок тоже меняется, тебе не кажется?
— С чего ты взяла?
— Видел ее взгляд? Холодный. Безжалостный. — Барбара поежилась. — Думаю, она догадалась и собирается прихлопнуть нас, как мух.
— Ничего она не догадалась, — резко возразил Дэвид. — Даже не подозревает!
— Возможно, я ошибаюсь. Но все равно мне страшно. По-моему, в ней не осталось ни капли человеческого. Эти жабры у нее на шее, странный, словно чешуйчатый, блеск кожи, привычка не вылезать из воды…
Дэвид решительно поднялся.
— Ты, вроде, хотела прогуляться? Идем.
Барбара скользнула за дверь, на веранду под соломенной крышей. Прихватив дождевики, Дэвид отправился следом. Громко барабанил дождь.
— Плащ мне не нужен. — Барбара покачала головой. — В нем промокнешь сильнее, чем без него. Но ты надевай.
Она спустилась с веранды под моросящий ливень. После короткой заминки Дэвид отбросил дождевики и присоединился к девушке. С неба падали теплые капли. Рубашка и слаксы моментально намокли. Вода струилась по лицу и шее, катилась по губам. Внезапно напряжение минувших недель схлынуло, и Дэвид почувствовал себя почти беззаботным.
Они пересекли мостик, протянувшийся над одним из многочисленных ручьев, сбегавших с гор. Из-за непогоды ручей превратился в мутный поток, который мчался к морю, сметая все на своем пути. Некогда зеленые холмы заволокло серой пеленой тумана. Барбара обогнула ангар и двинулась по прибрежной насыпи к пляжу. Дэвид не отставал от нее. Неухоженные рисовые поля одичали, и посевы вымахали в высоту. Казалось, повсюду витает дух плодородия, взлелеянный дождем.
Из-за оползней широкая дорога превратилась в узкую коварную тропинку. На середине спуска Барбара вдруг поскользнулась. Дэвид бросился к ней и тоже потерял равновесие. Они вцепились друг в друга, изгибаясь в попытке устоять на ногах, однако маневр не удался — в следующий миг они покатились по склону и приземлились в глубокую, по колено лужу. Когда оба встали — запыхавшиеся, промокшие до нитки, — Барбара вдруг расхохоталась, и Дэвид поддержал ее — впервые за многие беспросветные месяцы.
К ее щеке прилипла грязь. Дэвид потянулся стереть пятно, но в итоге размазал его еще больше. Волосы Барбары висели сосульками, девственно-белый купальник сделался бурым.
