11.Важнейшая часть нашей истории, в которой Ёжик размышляет про Зло и Обман.
Ёжик горевал и держал думу. Чем дольше он вспоминал плачевные истории светлолесов, тем больше сомневался, будто несчастья в лесу происходят только из-за расплодившихся жаб, понастроенных темниц или из-за каких-то случайных совпадений. Всё кричало о том, что в их милом краю, с умными и добрыми обитателями, давно поселилось и наводит свои порядки скрытое Зло. Его было не сразу различить, ведь Зло, как хитрый хамелеон, запросто меняло свой цвет, и готово было вылезти из кожи вон, только чтобы выглядеть Добром. Пока Зло ещё не разрослось и не окрепло, оно боялось быть разоблачённым. Оно белило бордюры, красило заборы, подметало улицы, а про удушливую вонь, которая завсегда его сопровождает, Зло говорило, что это не её, а запашок от гниения чужих лесов, доносящийся до самого Светлолесья.
А само между тем помаленечку откусывало и проглатывало кусочки оттого небесного светила, которое зовётся Волюшкой. Шли год за годом, и светлолесы сами не заметили, как очутились внутри сказки про краденое солнце. Они смотрели на родной лес, а видели колючую проволоку. Цветущие поля и вековые деревья больше им не принадлежали, а к смраду некогда чувствительные их носики со временем привыкли, и многие считали, что в родном краю приятно пахнет сеном и французскими духами.
Лишь те из них, кого Зло уже хватало и за нос, и за горло, с раздражением роптали, что в Светлолесье нет никакого Добра, а одно только притворство им. И прозревшие старались из норки не высовываться, а наоборот, рыли её поглубже и ставили двери покрепче, надеясь, что их это убережёт. А иные рассержено качали головами, и вопили на всю кухню, что с этим безобразием нужно же что-то делать.
Когда-то светлолесы вообще любили поговорить, и у некоторых даже были прозвища вполне говорливые, однако самое печальное оказалось в том, что из-за одного единственного слова правды, которым с детства учат мама и папа, теперь можно было обзавестись кучей неприятностей. Да ещё каких! Мир без правды дал трещину, как пересохшая без воды земля. А затем в этой трещине разверзлась чудовищная пропасть: больше никому не позволено было говорить о том, что видишь и думаешь. Произносить можно было лишь зазубренные фразы, которые были угодны Клещу-Вруну и его наместникам. И маленькие детки стали задавать своим родителям один страшный-престрашный вопрос: «Мама и Папа, для чего же вы учите меня говорить только правду, если когда я повзрослею, меня за неё посадят в тюрьму?». И мамы с папами не знали, что им ответить, а как-нибудь переводили разговор в другую сторону. И просили деток держать свой язык за зубами, а ещё лучше набрать в рот песка, и жить так, чтобы не вырвалось вдруг чего лишнего. Ведь правда стала опасной для всех и везде. И как ни странно, особенно в школе, куда тоже проникли ослизлые жабы.
