— Слышь, дядька! Дай червонец, я тебе на пузе спляшу!
— Давай, — усмехнулся я, кивая на ковер из подсолнечной шелухи. — Ты ложись, а я у тебя на пузе станцую, забесплатно.
— Ладно, тогда папироску дай! — настаивал московский Гаврош.
— Не курю, нога болит!
Беспризорник, потеряв ко мне интерес, пошел дальше выискивать себе подходящего лоха, достойного быть разутым-раздетым. Уличные мальчишки в эту эпоху хуже, чем стая одичавших собак. Когда Феликс Эдмундович начнет планомерную ликвидацию беспризорности? В двадцать втором или чуть раньше?
А здание вокзала, хоть и перестраивалось, но узнаваемо.
На перроне развернулась небольшая торговля. Длинный парень в замызганном балахоне и в очках с толстенными стеклами разложил на куске картона с десяток книг. Не выдержал, подошел. М-да, все на иностранном языке, не для меня писаны. Рядом с очкариком немолодая интеллигентная тетка пыталась продать фарфоровый заварочный чайник проходящему мимо мешочнику, но безуспешно. Наверное, стоило ему предложить ночной горшок, было бы больше толку. А тут товар иного рода. Интересно, чего это «ночная фея» вышла на промысел с утра пораньше? Глянула на меня, собираясь улыбнуться, но передумала, отчего-то резко сорвалась с места и убежала. Вероятно, оценила платежеспособность, а может, поняла, что перед ней чекист. Эти дамочки хорошие психологи и физиономисты. Там стояла еще одна особа, не очень опрятная, продававшая какие-то пирожки, аппетитно пахнувшие мясом, но к ней отчего-то никто не стоял в очереди. У меня, сегодня не завтракавшего, а вчера не ужинавшего, живот слегка сводило, но не настолько, чтобы я покупал пирожки с сомнительным содержимым. Понимаю, что не мертвечина, но есть Шарика или Мурзика не хотелось.
Я прошел через помещение, слегка побродил, усмехнулся своей наивности — буфет искал, придурок, вышел в дверь, ведущую на привокзальную площадь. Ага, тутошняя стоянка подходит почти к самому зданию, а не так, как в двадцать первом веке. Площадь почти пустая, один извозчик, уныло надеявшийся подхватить какого-нибудь пассажира, типа мешочника, возвращавшегося в Москву из похода в соседнюю губернию за пудом ржи, но таких сегодня не обнаружилось. Еще более унылый человек в солдатской шинели, но отчего-то в партикулярной кепке с наушниками и с красной повязкой на рукаве. Не иначе, из числа первых московских милиционеров. Постовой.
А там автомобиль. Не силен в ретро технике, но похож на «Руссо-Балт». Что еще могло ездить по Москве? Разве что «форд». Грустно кататься в автомобиле, если в дверцах нет стекол. Лобовое наличествует, и то хорошо. Автомобиль мне очень не нравился. Не из-за эстетики, а вообще.
