"Будущее.
Картина 19.
Поле сражения. Трупы, трупы, трупы. Унылая местность, повитая туманом. Из волн дыма начинают вырисовываться солдаты в европейских мундирах и с кепи, но лица их монгольские рожи. Знаменосец-монгол с победным криком развевает знамя, на знамени шелком шитый дракон.
На экране слова: "Если ты не взойдешь, о Солнце, под монгольской ротой опустятся европейские берега".
Солнце в романе, указывал Л. К. Долгополов, - Христос, символ высоких этических начал. Идентичную семантику Солнце имеет и в киносценарии.
Носители восточного начала - отец и сын Аблеуховы, которые ведут свой род от Аблая, безобразного киргиз-кайсака. В жилах дворян, гордящихся своим происхождением, течет восточная кровь. Она ведет к вырождению национального, разрушению личности, вспышкам жестокости, злобы, террору. На экране эпизод с ораторствующим сенатором монтажно перебивался "дикой фигурой киргиз-кайсака, безобразно преломляющей черты Николая Аполлоновича и Аполлона Аполлоновича". Ненависть, доведенная до желания физического уничтожения (ее питают друг к другу Николай Аполлонович и его сановный отец), - прямое следствие восточного происхождения. В галлюцинациях, изображающих отцеубийство и сыноубийство, сенатор и его сын наряжены в восточные одежды. Они навеяны видением Николая Аполлоновича (главка "Страшный суд") и сном сенатора (главка "Второе пространство сенатора"), но совершенно оригинальны. Мотив отцеубийства выступает обнаженно, а мотив сыноубийства - новшество Белого-кинодраматурга. Из главки "Страшный суд" появился Аполлон Аполлонович, который в киносценарии посылает сына на плаху. В киносценарии сильно ощутимо субъективное начало: ирония, лирика, сарказм при воссоздании образа города, полуреального, полуфантастического, или жизненных драм героев, сломанных им.
"Слева - тротуар; и подъезд дома Цукатовых, он покрыт зловещим, мозглым туманом, сквозь туман проступает зловещее рыжее пятно фонаря".
"Ночь. Озаренная луной спальня. Двуспальная постель, виден тонкий сухой профиль спящего на спине с открытым ртом А[поллона] А[поллоновича]; луной освещенное огромное бледно-зеленое ухо; из-за него поднимается А[нна] П[етровна], и с ужасом, и с гадливостью она склоняется над спящим уродом, заливаясь слезами".
"Концертное зало. Маленький А[поллон] А[поллонович]; А[нна] П[етровна] на голову выше мужа, кто-то смотрит на пару и соболезнующе кивает головой, на концертную эстраду выходит певец Манталини с огромными усищами и поет сладкий романс".
