Девушка потёрла заспанные глаза, ноющие лодыжки. После своего похищения она бесцельно бродила по городу, в попытках понять, как собрать воедино разлетевшуюся на куски жизнь. Вернувшись во двор глубоко за полночь, Лена захлебнулась в очередной истерике. Не дойдя до собственной двери всего один пролёт, сползла по стенке и отдала сознание ночи без сновидений. Теперь, спустя пять с половиной часов, она нашла, наконец, в себе силы подняться и преодолеть не пройденный вчера путь. Ключ повернулся в замке дважды, и Лена ступила через порог.
Сбросив туфли, на цыпочках пробежала в свою комнату. Хотелось закрыться ото всех: от похитителей, грозивших смертью, от отчима, превращающего каждую минуту в очередное испытание на прочность, от света, от тьмы, от воздуха… Она снова чуть затянула на шее платок. «Жизнь… Что есть жизнь?» — подумала она. «Лишь время, лишь миссия, которой у меня нет».
Лене страшно захотелось смыть всё, что так измарало саму душу за последние месяцы. Она стянула с себя одежду, завернулась в полотенце, и так же, на цыпочках, метнулась в ванную. Сев прямо на холодный металл, открыла оба крана и снова свернулась калачиком, крепко обхватив колени. Вода предательски долго не хотела становиться тёплой. Холодные струи били юную плоть, но сейчас Лена воспринимала это, как заслуженное наказание. Это за всё… За уход отца, за приём в разрушенную семью отчима, за смерть мамы. По факту, она не была виновата ни в чём. Но всё происходило вокруг неё. Значит, в той или иной степени, она причастна, а значит — есть за что себя винить. А ещё в смерти того мужчины, что просто угостил её бренди. Если бы не она, то был бы жив. И тогда не пришлось бы рушить судьбу ещё одного человека. Господи! Она виновата ещё и в этом. Скоро станет виновата…
Нет — решила для себя девушка. Она не станет этого делать! Она не станет игрушкой, вещью, тряпкой, которой собираются вытереть растекшееся по полу дерьмо! Она — человек. Должна была всегда им быть, но не была. Но ещё не поздно стать! Никогда не поздно…
Лена решительно закрутила краны, так и не дождавшись пока вода как следует нагреется, промокнула покрывшееся мурашками тело, вновь замоталась в полотенце и, выпорхнув из ванной, столкнулась нос к носу с отчимом. Лицо Олега казалось перекошенным — явно сказывалось выпитое сегодняшней ночью.
Отчим начинал пить, как только продерёт глаза, днём заваливался спать, а вечером, как правило, продолжал алкогольный марафон. По утрам был зол, тем паче, если в холодильнике не оставалось спиртного, после давешней попойки. Чаще всего, пил один, а вечером, примерно в половине случаев — с одним-двумя собутыльниками. Иногда среди них были и женщины. Иногда и проститутки. Как правило, дешёвые и, само собой, страшные — те потаскухи, которые удовлетворяют дальнобойщиков, по десять пятнадцать человек за смену. Сейчас, судя по особенно недовольному виду, и потаскух накануне не было и выпивки не осталось, даже на придание сил для похода в магазин за новой порцией горячительного. А потому, Олег находился далеко не в самом благодушном расположении.
