— Мёртвые-мёртвые, — махнул рукой тот. — Не обольщайся. Просто слишком многое нас оттуда не отпускает. Вот и всё.
В этот момент Сергей почувствовал сильное тепло, практически жар. Через секунду ощущение исчезло. Ему, почему-то, само собой пришло в голову одно единственное слово — «мама». Он глянул в мир живых — так и есть. Мать прошла мимо, куда-то направляясь. Сергей повернулся к Вайнштейну, хотя тот и так, очевидно, понимал, что хочет сказать Булавин.
— Дядь Груш, слушай — тут мать куда-то собралась, я пойду, гляну? — почти отпрашивался он.
— Да, ради Бога, — замахал тот руками. — Ты, только, аккуратнее. Мёртвым, вообще-то не место среди живых.
Сергей рассеянно кивнул в ответ, мол, «и так знаю» и направился быстрым шагом вслед за старушкой.
* * *
Игнатов сидел на ящике с минеральной водой и играл в, уже ставшую классикой, «Змейку», на, уже превратившейся в артефакт, старенькой «Нокии». Когда приходилось чего-нибудь ждать, он предпочитал именно такое времяпрепровождение. Ему были неинтересны новомодные красочные игры, впрочем, как и смартфоны, на коих эти игры и базировались. Он любил знакомое и очень тяжело привыкал к чему-либо новому. А потому, не спешил ничего менять, при том, что имел возможность и регулярно обновлять свой гардероб, и купить новую машину, и поприличнее ремонт в квартире сделать. Причиной тому было ещё и одно дополнительное «но». Свой мир — свою зону комфорта, Игнатов считал главной ценностью. Он уже однажды расстался со своим привычным миром и не хотел делать это вновь, даже в мелочах.
Было это семь лет назад. Игнатов с семьёй — женой, маленьким сыном и младшим братом, собирался на море. Тогда следователь только-только купил машину, и эта поездка должна была стать первой из целой серии путешествий в разные точки Черноморского побережья. В тот день, когда всё семейство расселось по местам, выяснилось, что супруга забыла косметичку. Семён решил сбегать сам, поскольку посчитал, что жене вполне могут попасться на глаза ещё «нужные вещи», причём в огромном количестве. Он уже забегал в подъезд, услышав, как брат крикнул вслед о своём намерении прогреть машину, дабы не терять времени даром. Игнатов был на лестничном пролёте между вторым и третьим этажами, когда прогремел взрыв. Семён кубарём скатился вниз и сначала даже не поверил своим глазам, увидев груду искорёженного полыхающего металла на том месте, где ещё минуту назад стояла его машина, в которой грезили о песчаном пляже самые близкие ему люди.
